"Никоc Казандзакиc. Я, грек Зорба (Роман) " - читать интересную книгу автора

3.


Небольшой отель мадам Гортензии составляли старые купальные
кабины, прилепившиеся одна к другой. В первой находилась лавчонка. Здесь
можно было купить конфеты, сигареты, орешки, фитили для ламп, буквари, свечи
и помаду. Четыре других кабины, расположенные одна за другой, служили
спальнями. Позади, во дворе, находились кухня, прачечная, курятник и клетки
с кроликами. Вокруг, посаженные в мелкий песок, росли отдельными кустиками
бамбук и дикий инжир. Весь этот ансамбль издавал запах моря, помета и мочи.
Время от времени, когда проходила мадам Гортензия, запахи менялись, похоже,
что перед вами
опорожняли парикмахерскую посуду.
Приготовив постели, мы улеглись и проспали до утра. Не помню
снов, приходивших ко мне, но, поднявшись, я чувствовал себя легко и
свободно, словно искупался в море.
Было воскресенье, рабочие из близлежащих деревень должны были
начать работу на шахте на следующий день, так что в этот день у меня имелось
время прогуляться и посмотреть, на какие берега забросила меня судьба. Заря
едва занялась, когда я вышел из дому. Пройдя сады, я двинулся вдоль берега
моря, торопясь познакомиться с водой, землей и воздухом, срывая дикие
растения, отчего мои ладони стали пахнуть тмином, шалфеем и мятой.
Я поднялся на возвышенность и осмотрелся. Передо
мной простирался суровый пейзаж из гранита и твердого известняка,
виднелись темные купы цератоний, серебристые оливковые рощи, инжир и
виноградники. В затишке росли сады с мушмулой, апельсиновыми и лимонными
деревьями; вблизи берега были разбиты огороды. Море еще волновалось.
Огромное, оно несло свои волны от африканских берегов, с ревом бросалось на
Крит и грызло его берега. Совсем рядом низкий песчаный островок высвечивался
розовым девственным светом первых лучей солнца.
Этот критский пейзаж показался мне похожим на хорошую прозу:
отшлифованную, строгую, одновременно мощную и сдержанную, выражавшую суть
самыми простыми средствами. Тем не менее среди строгих линий можно было
угадать чувственность и негаданную нежность; в укрытых от ветра уголках
источали божественный аромат апельсиновые и лимонные рощи, а дальше, в
бескрайности моря, рождался неисчерпаемый источник поэзии.
- Крит, - восторгался я, - Крит... - и сердце мое откликалось в груди
взволнованными ударами. Спустившись с небольшого холма, я пошел по кромке
воды. Показались крикливые молодые девушки в белых как снег косынках, желтых
сапожках и с подвернутыми юбками; они шли послушать службу в монастырь,
который виднелся вдалеке, сверкая белизной.
Я остановился. Едва девушки заметили меня, их смех затих, лица
при виде незнакомого мужчины неприступно окаменели. Тела девушек с головы до
пят приготовились к защите, пальцы нервно вцепились в корсажи застегнутых на
все пуговицы юбок. Кровь их взволновалась. На всем побережье Крита,
обращенном в сторону Африки, корсары в течение многих столетий совершали
набеги, похищали овец, женщин и детей. Они связывали свои жертвы красными
поясами, бросали в трюмы и поднимали якоря, отправляясь в Алжир,
Александрию, Бейрут, чтобы там их продать. На протяжении веков у этих
берегов, лежащих черными фиордами, море оглашалось плачем. Я пристально