"Никоc Казандзакиc. Я, грек Зорба (Роман) " - читать интересную книгу автора

мир раскрылся передо мной, он сострадал, отрекался, пел; в нем было все -
дворцы Будды, женщины в гаремах, золотые кареты, три роковые встречи: со
стариком, больным и смертью; была пережита пора бегства, аскетизма,
освобождения и наконец пришло спасение. Земля покрылась желтыми цветами,
нищие и короли одели желтые одежды, камни, леса и вся другая плоть стали
невесомыми. Души превратились в песни, сознание же самоуничтожалось. Пальцы
мои устали, но я не хотел, не мог остановиться. Воображаемые картины
проносились в мгновенье ока, мне надо было торопиться.
Утром Зорба нашел меня уснувшим, голова моя лежала на рукописи.


6.

Когда я проснулся, солнце уже поднялось достаточно высоко. От
долгого сна моя правая рука так онемела, что я не мог согнуть пальцы!
Буддийская буря прошлась по мне, принеся усталость и пустоту.
Я нагнулся, чтобы собрать упавшие на полулисты. У меня не было
ни сил, ни желания их просмотреть. Словно все это бурное вдохновение было
только сном, который я, униженный словами узник, не хотел видеть.
В этот день шел мелкий, бесшумный дождь. Перед уходом Зорба
разжег жаровню, и я весь день просидел, поджав ноги и грея руки над огнем,
без пищи, лишь слушая, как тихо падают капли дождя.
Я ни о чем не думал. Мой мозг, скатанный в шар, будто крот в
размокшей земле, отдыхал. Я слышал легкие движения, глухой рокот земли, шум
дождя и набухание зерен в почве. Казалось, что небо и земля сливаются,
наподобие того, как в первобытную эпоху соединялись мужчина и женщина и
плодили детей. Вдоль берега бушевало море, напоминая хищного зверя,
лакающего воду.
Когда мы живем в счастье, мы с трудом ощущаем его. Лишь
оглянувшись назад мы зачастую с удивлением вдруг понимаем, насколько были
счастливы. Я же был счастлив на этом критском берегу и осознавал это.
Огромное темно-синее море раскинулось здесь до африканских
берегов. Часто дул горячий южный ветер, ливиец, налетавший из далекого края
раскаленных песков. По утрам море благоухало арбузом; в полдень оно парило,
чуть колыхаясь, как едва наметившаяся грудь. Вечером оно вздыхало и
окрашивалось в розовый, винный, лиловый и темно-синий цвета.
После обеда я развлекался, наполняя ладонь тонким белым песком,
чувствуя, как он, теплый и мягкий, скользит между пальцев. Рука, как
песочные часы, из которых убегает и где-то теряется жизнь. Пусть теряется, а
я любуясь морем, наконец-то понимаю философию Зорбы и чувствую, как мои
виски ломит от счастья.
Это напомнило мне мою младшую племянницу Алку, четырехлетнюю
девочку: однажды мы накануне Нового года разглядывали витрину игрушечного
магазина, она повернулась ко мне и произнесла изумительную фразу: "Дядюшка
Людоед, я такая счастливая, у меня будто рога выросли!" Я был поражен. Какое
чудо эта жизнь и как все души, несмотря на глубоко уходящие корни, в
сущности, родственны.
Вспомнил я и вырезанную из эбенового дерева голову Будды,
которую видел в каком-то музее. Будда был освобожден, высшая радость
наполняла его после агонии, длившейся семь лет. Вены на его лбу по бокам