"Никоc Казандзакиc. Я, грек Зорба (Роман) " - читать интересную книгу автора

галошах".
В этот вечер, спустя столько лет, видя, как Зорба взлетает в
воздух, я с ужасом вспоминал эту детскую сказку, будто боялся увидеть Зорбу,
исчезающим в облаках.
- Зорба! Зорба! - кричал я. - Ну, хватит же!
Зорба присел на корточки, с трудом переводя дух. Его лицо
излучало счастье, на лбу слиплись седые волосы, пот стекал по щекам и
подбородку, смешиваясь с угольной пылью.
Я с волнением наклонился к нему.
- Это меня успокоило, - объяснил он через минуту, - мне как будто
кровопускание сделали. Теперь я могу говорить. Он вернулся в хижину, уселся
перед жаровней и посмотрел на меня с сияющим видом.
- Что случилось, почему ты бросился танцевать?
- А что бы ты хотел, чтобы я делал, хозяин? Меня душила радость и нужно
было разрядиться. А как мне это сделать? Поговорить? Фу, ты!
- Что же это за радость у тебя?
Лицо его потемнело, губы задрожали.
- Какая радость? Выходит все, что ты только что сказал, было сказано на
ветер? Ты признался, что мы приехали сюда не из-за угля, а лишь провести
время. Мы пускаем людям пыль в глаза, чтобы они нас не приняли за дураков и
не закидали помидорами, а сами, оставшись вдвоем, помираем со смеху. Именно
этого я, клянусь, тоже бессознательно желал. Иногда я думал об угле, иногда
о мамаше Бубулине, иногда о тебе... настоящая путаница. В штольне я говорил:
"Чего я хочу, так это угля!" - и весь предавался делу. А после, кончив
работу, я баловался с этой старой хрюшей, посылая подальше весь этот лигнит
и хозяев заодно, чтоб они повесились на маленькой ленточке с ее шеи вместе с
Зорбой. Я терял голову. Когда же наконец оставался один и мне нечего было
делать, я думал о тебе, хозяин, и сердце мое разрывалось. Тяжким грузом это
висело на моей душе: "Стыдно, Зорба, - восклицал я, -стыдно насмехаться над
этим честным человеком и проедать его деньги. До каких пор ты будешь
негодяем? Хватит с меня этого!"
Я тебе говорил, хозяин, что потерял голову. Дьявол меня тянул в
одну сторону, Господь Бог в другую. Ты, хозяин, об этом хорошо сказал,
сейчас мне ясно. Я понял! Договорились. Теперь мы затеем крупное дело! У
тебя еще сколько денег? Давай все, потратим твои капиталы!
Зорба вытер лицо и осмотрелся. На маленьком столе были
раскиданы остатки нашего обеда:
- С твоего разрешения, хозяин, - сказал старик, - я еще голоден.
Он взял ломоть хлеба, луковицу и горсть оливок. Ел Зорба с
жадностью, отправляя еду в рот, не коснувшись ее губами, вино так и булькало
в калебасе. Насытившись, он прищелкнул языком:
- Чувствую себя повеселевшим. - Потом он подмигнул мне.
- Почему ты не смеешься, хозяин? Что это ты уставился на меня? Такой уж
я есть. Во мне сидит дьявол и кричит, я делаю все, что он велит. Всякий раз,
когда я вот-вот задохнусь, он кричит: "Танцуй!" - и я танцую. И мне от этого
становится легче! Однажды, когда умер мой маленький Димитраки, в Халкидиках,
я тоже поднялся, как сейчас, и стал танцевать. Родные и друзья, видевшие,
как я танцую возле тела, бросились останавливать меня. "Зорба сошел с ума! -
кричали они. - Зорба сошел с ума!" Я же, если бы не начал танцевать в ту
минуту, наверняка сошел бы с ума от горя. Это был мой первенец, ему было три