"Пол Керни. Иное царство [NF]" - читать интересную книгу автора

очень плохие, в ухабах и рытвинах, зимой в водяных промоинах, летом
засыпаны пылью. До ближайшей деревни по дороге две мили - маленькой
деревни с трактиром и тремя церквями. До рыночного города одиннадцать миль
и ездят туда раз в неделю.
Между тупыми вершинами гор Сперрин, куда всегда опускается солнце, и
каменистым, заросшим дроком плато Антрим на двадцать миль раскинулась
широкая речная долина Банн, пролегая в двух графствах. Она темнеет лесами,
покрыта мозаикой ячменных и картофельных полей, кормовой капусты и
турнепса, сочных пастбищ и лугов с неизбежными живыми изгородями. Всюду
разбросаны деревушки, островки в зеленом покрове мира. Городов, достойных
такого названия, тут нет, а до появления кварталов и кварталов
многоэтажных домов остается еще двадцать лет. Это последние просторы, где
можно дышать, последний взгляд на леса, которые скоро будут вырублены, на
поросшие осокой заливные луга, на луга, пестреющие цветами, которые тысячи
лет вырастали из семян предыдущего года и знавали ноги друидов.
Но все это лежит вне пределов его знаний. Деревни, рыночный городок -
для него они находятся далеко-далеко, а еще дальше, он слышал, есть
Америка, страна изгнанников. Ферма, река, поля, луга и лес возле дома -
вот его царство.



2

Даже тогда бабушка Майкла казалась старой - старше дедушки, которого ей
предстояло пережить. Крупная женщина с большими руками и копной совсем
белых волос, вырывавшихся из всех заколок и повязок, которыми она пыталась
их обуздать. Она была склонна к полноте и говорила, что у нее "кость
широкая", и при этих словах обводила всех суровым взглядом, будто
высматривая, не посмеет ли кто-нибудь ей возразить. Глаза у нее были
ярко-синие, а белки с наступлением старости все больше отливали желтизной,
но она держала собственных кур, доила собственную козу и с гордой
сноровкой штопала бесчисленные носки. Без малейших усилий она занималась
стряпней, приносила овощи из огорода, еще облепленные землей, и отправляла
первого, кто попадался под руку, принести дров для огромной плиты, которая
дышала жаром в дальнем конце кухни, протянувшись почти вдоль всей стены.
Ее конфорки никогда не остывали, и на ней постоянно в чайнике прел
убийственный чай, казавшийся в чашке темным, как глина, - дедушка Майкла
выпивал его в день галлоны и галлоны. О кофе слыхом не слыхали, а
внушительные завтраки состояли из скворчащих шкварок, яичницы и хлеба,
замешанного на соде. Мужчины - члены семьи и работники - собирались в
кухне с каменным полом, и поглощали груды исходящей паром еды, прежде чем
отправиться в поля, в коровник и в конюшню, а с сырых низин поднимался
туман, и в небе собиралась угаснуть последняя звезда. В морозные зимние
утра, темные хоть глаз выколи, мужчины брали с собой покачивающиеся
керосиновые фонари - к службам электричество еще не подвели. А в теплые
летние рассветы солнце, словно расплавленный огненный шар, медленно
поднималось по безоблачному небу и лило на землю благословенный золотистый
свет.
И если дед Майкла, ростом шесть футов пять дюймов, был владыкой фермы,