"Пол Керни. Путь к Вавилону" - читать интересную книгу автора

- для Дуди и сестры Коухен. Странно, но он все еще рисовал вполне сносно.
Но вот писание - не столь инстинктивное мастерство - никак ему не
давалось.
В его "прогулках" наблюдался некоторый прогресс; разумеется, до бега и
прыжков было еще далеко, но несколько дюжин шагов он проделать уже мог.
Теперь Ривен уже не колупался с ходовой рамой и вполне управлялся одним
костылем. Ему двадцать восемь, но выглядел он лет на сорок с этой своей
бородой, согбенной спиной и костылем. С каждым днем лицо, глядящее на него
из зеркала, становилось все мрачнее, а недавно легшие в уголках рта
морщины - глубже.
Спицы в его ногах до конца жизни обеспечат Ривену писк
металлодетекторов в аэропортах, шрамы на лице никогда не исчезнут
полностью, но тело его все же боролось за выздоровление и целостность, без
особой помощи со стороны его духа. Жуткие головные боли донимали Ривена
все реже и стали менее острыми, а боли в ногах то и дело сменялись просто
ощущением слабости.
По случаю Рождества Дуди с сестрой Коухен притащили ему здоровенную
бутылку эля.
- Это согреет вас в зимние вечера, сэр, - подмигнув, сказал Дуди.
Акварели Ривена, конечно, не шли ни в какое сравнение с таким роскошным
подарком, хотя и Дуди, и сестра Коухен выразили по их поводу самый что ни
на есть бурный восторг.
Рождественское утро, рождественский день и рождественский вечер прошли
с Ее Величеством по телевизору и пациентами, счастливо клюющими носом
перед оным. Потом пасмурный вечер сменился ночью, на сем Рождество и
закончилось. Священная ночь миновала и стала съеживаться в ожидании
следующего года. В ту ночь Ривен трупом лежал на кровати и отчаянно
отражал натиск воспоминаний, гнал их прочь от себя, пока не затер в самый
темный уголок подсознания. Наутро та долгая и упорная битва сполна
проявилась в усталости и угрюмом выражении лица.
Потом, как водится, наступило каникулярное затишье, которое обычно
длится до самого Нового Года. Дуди и сестра Коухен взяли вполне
заслуженные выходные. Ривен понаблюдал за тем, как они уезжают вместе:
Дуди вызвался подвести сестру Коухен до станции. В общем, Ривена
препоручили заботам сестры Бисби. Отчасти он был даже рад. Потому что те
двое тянули его обратно, в полноценную жизнь, а он пока еще не был готов к
этому.
Старые друзья, в основном еще по Оксфорду, прислали ему поздравительные
открытки; не забыли его и армейские сослуживцы. Он часами сидел над ними и
размышлял, он еще не был готов поверить, что все эти люди сохранили на
него какие-то притязания. Внешний мир сделался для него лужайкой и рекой в
обрамлении ив; всего остального просто не стало. Как только он начинал
думать о чем-то, что лежало вне этих пределов, занавес начинал
подниматься, обнажая за собой тьму.
Одним серым утром, пробираясь через комнату отдыха к туалету, Ривен
наткнулся на пациента, который читал его книгу. Сначала ему это доставило
удовольствие, на мгновение он даже возгордился, но потом его вдруг
охватила какая-то жуткая паника, как будто враги ворвались в его укрытие
или раскрыли его маскировку. Тот мир, который создал он сам, который
когда-то вдохновлял его на творчество, на поступки... а теперь кто-то