"Майкл Кеднам. Обильная жабами" - читать интересную книгу автора

Майкл Кэднэм
(Майкл Кеднам)

Обильная жабами

(пер. Юрий Соколов)

У меня есть рот. У других есть глаза, красота, всякое очарование - а я
получила рот. Лидия, моя красотка-сестрица, расхаживает вокруг и смотрит
своими голубыми, как у младенца, глазами на небо, на птичек... смотрит
круглыми глазами и млеет. Тупа, как моя левая сиська, но очаровательна, и
когда облаченный в доспехи рыцарь слезает со своего боевого коня и заходит в
тенек, нетрудно заметить, как он поворачивает голову, провожая Лидию,
направившуюся к уткам.
Она лишь на это и годится; домашняя птица, вскормленная черствым хлебом
и кукурузой; этой же смесью мы потчуем и гусей.
Когда гусенок подавится коркой, я думаю так: хоть куницам-то бедняжка
не достанется. Ну а Лидия со слезами смотрит на дергающегося гусенка,
набившего зоб сердцевиной початка; я же хохочу. Здесь за весь день ничего
веселого не увидишь; только когда домашняя птица выкинет что-нибудь
подобное.
Не знаю, что вы там успели подумать, но ладили мы с ней достаточно
хорошо. Думать ни Лид, ни Ма не умели, и я думала за них. Выполняла всю
работу и ходила за псами, о которых вы, наверное, слышали: глазища, как
ведра, но лисицу выследят, беги она отсюда хоть до Содома. Я поступала так:
мелких топила, гончих досыта кормила мясом, сучек в поре кормила, уварив в
пасту послед и кровь течки. Они щенились до упора. А потом я рубила их
топором, крошила на мелкие кусочки и скармливала псам. Придворные валили со
всех сторон, нащупывая в своих карманах флорины. Иногда летом, к вечеру, мой
фартук отягощало одно золото самой чистой чеканки - ни монетки серебра. Цену
я поддерживала, уменьшая количество брехунов.
Однажды какой-то пес цапнул меня за лодыжку - чуть-чуть, но нога
распухла. Мне пришлось остаться дома и следить за тем, как Лид тянет гусей и
уток к пруду. Вид согревал сердце: вот она, моя невинная сестричка,
сражается со своими милыми пичугами.
С помощью Ма я соорудила припарку и пристроила ее к охромевшей ноге.
А потом окликнула Лидию:
- Возьми ведра из козьих шкур и принеси воды из колодца, да не стой там
на тропе, пялясь на парней. Словом, живо туда, живо обратно - и за шитье.
Лид мне поклонилась (а как иначе), и Ма поглядела на нас, как женщина,
проклятая знанием и прошлого, и будущего. Нельзя сказать, чтобы она
ненавидела жизнь, просто жесткое лицо ее производило подобное впечатление; и
когда она входила в комнату, отважные мужчины почему-то отворачивались.
Однако у нас с Ма есть чувство юмора - гранитное снаружи, но почти
человеческое в сердце.
По правде сказать, я не без слабости: иногда и щенка поглажу или щенной
суке кусочек дам из руки. Когда никто не видит. Я искренне признаюсь в своей
нежности к Ма и Лид. Я не могу противиться этому теплому чувству.
В то ужасное утро Лид прибежала домой, пыхтя и задыхаясь, шнуровка на
ее груди едва не лопалась. Сперва она даже не могла говорить.