"Дэй Кин. Каждый может умереть " - читать интересную книгу автора

тревогой, герр Гауптман молча вошел в дверь их жилища. Она впервые осознала
его присутствие, когда он приподнял кретоновую занавеску, которая отделяла
ее альков с кроватью от храпевших Врановых. Ева объяснила очевидное:
- Герр и фрау Врановы легли спать. Пожалуйста, приходите снова завтра
вечером.
Но герр Гауптман лишь приподнял еще выше свою выгнутую дугой бровь,
сел в кресло лицом к ее кровати и сказал, что пришел ее проведать.
- Видишь ли, мне нравится знать все о моих учениках, - сказал он ей.
Потом он задал ей несколько ужасных вопросов:
- Это правда, что у тебя нет собственной семьи? Когда тебе исполнится
тринадцать? У тебя уже начались месячные? Ты когда-нибудь позволяла
мальчику быть близким с тобой? Мужчины нравятся тебе больше, чем мальчики?
Я тебе нравлюсь?
Никогда еще ей не было так стыдно. Но поскольку он был ее der
Schulmeister, она ответила на его вопросы правдиво:
- Да. По крайней мере, если у меня и есть семья, чиновники не в
состоянии ее разыскать. Мне только через шесть месяцев исполнится
тринадцать. Нет, у меня еще не начались месячные. Нет, я никогда не
позволяла мальчику быть близким со мной. Да, мужчины мне нравятся больше,
чем мальчики. Да, вы мне нравитесь.
Ева зажгла последнюю сигарету в пачке. Оглядываясь назад с расстояния
лет, она знала, почему герру Гауптману так понравились ее ответы. Настолько
понравились, что он положил руку ей под юбку и погладил ее ногу выше
коленки. Потом он сказал, что уже поздно, и маленьким девочкам пора быть в
кроватках и, поскольку она так хорошо к нему отнеслась, он поможет ей
раздеться.
Она устыдилась еще больше, но не знала, как выйти из положения, не
обидев его. Так что, когда он велел ей встать, она встала, и он стянул ее
свитер через голову, и сбросил ее юбку на пол, и долго расстегивал ее
длинную рубашку, при этом его пальцы задерживались на каждой пуговке и
ласкали плоть, которую открывали.
Даже будучи такой юной, она знала - то, что происходит, дурно, но
ничего не могла поделать. Потом, когда она уже стояла совершенно
обнаженная, герр Гауптман велел ей лечь в постель, разделся, улегся в
постель вместе с ней, поцеловал ее в губы и прижал ее груди к своей голой
груди.
- Я хоть немного тебе нравлюсь? - спросил он ее.
- Ja, herr Schulmeister <Да, господин учитель (нем.).>, - сказала она
почтительно.
- Зови меня Генрих, - сказал он ей.
- Генрих, - уважила она его просьбу.
Потом, в то время как ей отчаянно хотелось закричать и она боялась,
что никто не услышит, если она это сделает, герр Гауптман перевернул ее на
спину и погладил трепещущий пушок между ее бедер, любуясь ею.
- Nein. Прошу вас, не надо, герр Гауптман, - умоляла она его.
Но он только называл ее маленькой дурочкой, целовал ее груди и ласкал
их и ее, не так, как мальчишка в душевой, а изощренно, со знанием дела, со
все возрастающей настойчивостью.
- Nein. Bitte nein <Не нужно, пожалуйста, не нужно (нем.).>, - просила
она, стараясь оттолкнуть его руки.