"Бернгард Келлерман. Братья Шелленберг" - читать интересную книгу автора

- Мыслимо ли это? - воскликнул он. - Кто это рассказывал? Качинский?
Женки Флориан? Не понимаю, как же могли это рассказывать, если это неправда?
О, мой несчастный мозг, я прямо ничего не соображаю! Ну, все равно, откуда
бы ни пошел этот слух - ты жив! - хриплым голосом крикнул Штобвассер: - ты,
стало быть, еще жив! Ах, слава богу! Три раза приходил я к тебе в больницу,
но меня не пускали. А потом... Ну, да потом об этом рассказывали в кафе.
Господи, чего только не бывает на свете! - Он протянул Георгу обе руки. -
Ну, слава богу! Обними меня, дорогой!.. Но послушай, не пришел ли ты с того
света меня навестить?
Скульптор рассмеялся и закашлялся. Руки у него были горячие. Некоторое
время он молчал, глядя на Георга большими, блестящими глазами.
- Дай-ка на тебя посмотреть, старый приятель, - радостно заговорил он
потом. - Но как это все странно! А я уже оплакивал тебя. А иногда, по правде
говоря, завидовал тебе. Нет, но до чего же это странно! Вдруг, как снег на
голову, свалился.
Георг осматривался в холодной мастерской.
- Где твои звери? - спросил он, чтобы уйти от тягостной для него темы.
В прежнее время Штобвассер был окружен множеством зверей: попугаями, котами,
какаду, мышами.
- Мои звери? - скульптор понурил голову. - Мои милые звери? Ах, для них
здесь было чересчур холодно, у меня нет угля. Одна дама, милосердная душа,
взяла их к себе на иждивение. Мне уже несколько недель нездоровится. Всякая
собака заболела бы в такой дыре. Садись же, Георг. Я только что вставал,
чтобы сварить чаю. Там, на полке, стоит чашка, возьми ее себе, а мне дай
стакан.
Скульптор взял в руки горячий стакан и задрожал в ознобе.
- Жаль, жаль, ничем не могу я тебя угостить, ни даже рюмкою коньяку.
Экая досада!
- А как жилось тебе, Штобвассер, с тех пор, как мы не видались?
Штобвассер поднес дрожащими руками стакан ко рту и попытался отхлебнуть
горячего чаю.
- Я все еще не могу это понять, дорогой мой товарищ... Но не будем об
этом говорить Да, ты спрашиваешь, как мне жилось? Хорошо и плохо. Не так-то
просто было пробиться, - сказал он хрипло, - но мужества я все же не
утратил. Ты ведь знаешь, мне заказаны были три статуи для виллы одного
мыловара. К сожалению, фигуры эти не понравились его супруге, были
забракованы, и я не получил ни гроша. Я мог бы судиться, видишь ли, вот они
каковы богачи! Но ведь у меня даже на адвоката не было денег. Потом я продал
небольшую деревянную статуэтку, но покупатель уплатил только небольшой
задаток, и с тех пор я о нем не слышал. Богачи не способны войти в положение
бедняка, представить себе, как человек сидит и прислушивается к каждому
звуку шагов. Затем были у меня и другие надежды, которые не оправдались. А
вот теперь я болен и лежу. Но теперь рассказывай ты, - закончил скульптор и,
поставив на стол стакан, закутался в одеяло. - Мне трудно говорить.
- Мне рассказывать нечего, - уклончиво сказал Георг.
Штобвассер вперил в него удивленный, лихорадочный взгляд.
- Нечего рассказывать, говоришь ты? Так ли это? Послушай, Вейденбах, мы
часами спорили о тебе и все-таки ничего не выяснили.
- Что же вы хотели выяснить? - тихим, беспомощным голосом прервал его в
смущении Георг.