"Бернгард Келлерман. Братья Шелленберг" - читать интересную книгу автора

Снова Вейденбах встал. Он попятился на шаг и молчал, потупившись. Потом
ответил совсем тихо, так, что Штобвассер еле расслышал:
- Не говори об этом больше, Штобвассер, очень тебя прошу. Что было, то
было. Произошла одна сцена между Христиной и мною, между нами постоянно
происходили сцены, и все более бурные, а под конец я уже сам не знал, что
делаю.
Штобвассер пожал Георгу руку. После долгого молчания он произнес:
- Что за дьявол эта Христина! И притом она еще меньше ростом, чем я.
Так она, говоришь ты, перестала тебе писать? Да, уж эти мне женщины! Черт бы
их слопал всех вместе. Знаешь ли, Вейденбах, я думаю, что эти периодические
расстройства совершенно сводят их с ума. Они не знают, что делают. Ну,
ладно. Христина то, Христина се, брось ты ее, Вейденбах, - на свете сотни
Христин!
Георг покачал головой.
- Ты ошибаешься, есть только одна, - произнес он.
Штобвассер сидел, тяжело дыша, в постели и пристально смотрел на
Георга.
- Значит... все-таки? - озадаченно спросил он. - Ну, что ж, она ведь
была прелестна, эта Христина, я согласен. Дивное создание, доброе и в то же
время дикое, с шальными причудами. Но ступай теперь, Вейденбах, - проговорил
он, тяжело дыша, - мне трудно говорить. У меня грудь болит. Я так счастлив,
что свиделся с тобою, старый приятель. И приходи поскорее опять, я тут
целыми днями лежу совсем один. Ты можешь у меня и жить, если хочешь. Мы
отлично можем тут устроиться вдвоем. И покупатель мой не сегодня - завтра
деньги заплатит, я ему написал. Будь здоров, Вейденбах, и не забудь пойти к
Качинскому, он всегда знает, как быть.
Проходя по двору, Георг еще слышал кашель Штобвассера. Из сарая
высунулась сквозь тряпки голова голодной козы, жалобно проблеявшей вслед
Георгу.

4

- Это у вас называется горячей водой? - напустился на хозяйку
Качинский. Он все еще тиранил добродушную старуху. Она прощала ему все.
Хотелось ли ему платить или не хотелось, она собирала для него последние
свои гроши, потому что была неравнодушна к красивому малому.
Качинский брился, собираясь выйти из дому. Соскабливая безопасной
бритвой со щек и подбородка мягкий, еле заметный золотистый пушок, он
беседовал с Георгом. В его комнате было светло и тепло.
- Штобвассер? Разумеется, я наведаюсь к Карлу, - сказал он своим всегда
немного высокомерным и насмешливым тоном. - Но должен вам сказать,
Вейденбах, этот Штобвассер - чудак Я привожу к нему клиента, тот покупает у
него статуэтку, вносит задаток, а затем этот злосчастный Штобвассер начинает
посылать ему одно за другим напоминательные письма.
- Дела его сейчас весьма неважны, Качинский, - заметил Георг.
- Да у кого же дела хороши? Так не поступают, нельзя восстанавливать
против себя покупателя. Он уже собирался отослать статуэтку обратно.
- Штобвассер болен. У него нет денег даже на уголь.
- Я понимаю, но, как бы то ни было, согласитесь, Вейденбах...
Качинский, по-видимому, забыл, что раньше они были друг с другом на