"Джеймс Келман. Перевод показаний" - читать интересную книгу автора

раньше закрыл глаза, да, я уже говорил, усталость, но ее больше не было,
только настороженность, вслушивался в голос старика и понимал, что он
приближается к трудному заключению, к тому, что хочет развить и изложить в
заключение.
Я думал, он будет рассказывать. Но он не рассказывал. Я видел,
некоторые посматривают на меня. Знакомые, да, мы все были знакомы. Мы пришли
вместе, первая группа, и из трудной ситуации, из неблагоприятной, более чем
неблагоприятной, с неприятностями. Даже в таких условиях.
Нервозность была. Если мои коллеги и ожидали знака, так это касалось
меня, как глядеть на меня, потому что я только про себя думал. Может я вовсе
не тот.
Да, такая другая мысль у меня, что я не тот.
Был ли я в страхе. Почему. Не думаю. Я мог и улыбаться. Мы были моложе,
но не так уж, чтобы совсем без ума, и потом, мы же все вместе попадали в эти
ситуации, я уже говорил, в неблагоприятные. Беспокойство, и как его скрыть,
нет, не друг от друга, раз уж мы в этих делах вместе. За себя не
тревожишься. Я улыбался им, чтобы подбодрить. Ничего неожиданного. Можно ли
этому научиться, и когда, насчет их представлений, взаимной связи, какой в
ней смысл.
Если существует отбор, то это наш, мы сами, мы в нем участвуем, мы были
отобраны. Если я, то и они тоже должны принимать ответственность, если,
конечно, существуют императивы, да. Ну, вот, например, наши родители, они не
примкнули, и потому отвернулись от нас. Может наши родители от нас и
отвернулись, а мы так делать не станем.
Я надеялся, они поймут это во мне. Думал, что поймут. Ну и напоминал им
об этом. В последнем деле они следили за мной, и я за ними, один за другим,
как всегда. Задания же всегда делегируются, и это тоже было.
Они увидели, что я не волнуюсь, и ничего не сказали. Все они, каждый,
не думали, что смогли бы, он или она, вынести такие мучения, они или их
родственники. Но они также обязаны были хранить верность. Если я говорил,
они слушали, а когда я говорил об этом, то уж тем более. Как один из нас,
другой, как все мы, нам следует учиться, еще многому научиться, мы это
знали, и я знал, в самой глубине души, сердца, сердца тоже, да, я так и
говорю.
Вот я и учился теперь, от старика и того, другого, и молодые коллеги
тоже могли начать с этого. Он говорил о предательстве. Спросил, известно ли
нам, какой длинны у человека кишки. А этот, правая рука, все время смотрел
на меня. В ответ на вопрос старика я пожал плечами, я был не уверен. А его
коллега продолжал смотреть на меня, и я сказал, Да, и мой голос как-то вдруг
бухнул. Я гадал про других. Верность, предательство. Может и они про меня
гадали.
Потом старик сделал знак, обратившись с тем же вопросом к другим. Ему
ответила женщина, неловко ответила, пыталась пошутить. Он оставил ее без
внимания и продолжал говорить. В прошлые недели я слушал его два раза и
заметил в нем это. Он не был любезен, скорей безразличен, безличного
интереса. Конечно, он много кого повидал. Люди приходят, уходят, некоторые
просто исчезают. Те же гости. Старик знал многих гостей, заграничных.
Некоторые из них были коллегами. Он говорил об этом.
И теперь опять говорил. Тут я сосредоточился, потому что точно знал,
что он скажет.