"Джозеф Кемпбелл. Мифы, в которых нам жить " - читать интересную книгу автора

сложность социальных схем, но вместе с тем снижается и степень жизненной
свободы; это не обретение, а утрата силы.
Потеря чувства формы и, как следствие, регрессия, ограничение
жизнеспособности особенно заметны в сфере искусства, так как именно в нем
отчетливее всего отражается и поддается оценке творческая энергия того или
иного народа. Невольно напрашивается сравнение современного искусства с
древнеримским. Действительно, почему римские архитектура и скульптура, при
всей их мощи и красоте, вызывают меньше волнения и чувства церемониальной
значительности, чем греческие? Над этим задумывались многие, и прошлой ночью
я увидел во сне ответ, который кажется мне сейчас важным прозрением.
Объясняется все просто: в таком небольшом сообществе, каким были некогда
Афины, художника и местных правителей связывали прямые и тесные отношения -
они нередко знали друг друга с детства. Если же художник хочет стать
известным в таком сообществе, как современный Нью-Йорк, Лон-Дон или Париж,
ему необходимо прежде всего бывать на коктейлях - и заказы получает не
потеющий в студии, а тот, кто посещает вечеринки бывает в нужных местах и
знакомится с полезными людьми. Современный художник переживает муки
уединенного творческого труда не на' столько остро, чтобы вырываться за
рамки единожды найденных стиля и техники, тем более если они позволяют
создавать годный для продажи товар. Другим последствием стало "минутное
искусство", когда смекалистый парень вообще не испытывает особых мучений и
попросту вытворяет что-нибудь непредсказуемое, а затем его "шедевр"
нахваливаю либо критикуют дружелюбно или враждебно настроенные газетчики - а
им, между прочим, тоже приходится постоянно вертеться в обществе и нехватка
времени на "внепрограммные" студии и переживания заставляет их недоуменно
чесать в затылке при виде чего-то по-настоящему сложного и новаторского. Я с
глубоким отвращением вспоминаю появившиеся в 1939 год; критические отзывы о
только что изданном романе Джойса "Поминки по Финнегану". Мало того, что это
поистине эпохальное произведен" отмели тогда как нечто невразумительное;
нет, его отбросили с напыщенным презрением, именуя откровенным розыгрышем и
напрасной тратой времени. Однако два года спустя Пулитцеровскую премию за
лучшую американскую пьесу того счастливого года получила "Кожа наших зубов"
Торнтона Уайлдера - произведение, целиком и полностью от начала до конца
построенное на идеях, эпизодах, персонажах и общем сюжете "Поминок по
Финнегану"; у Великого Ирландца были откровенно, нагло, бесстыдно
позаимствованы даже мелкие подробности.
Беда в том, что в наше время практически любому примечательному
творению трудно вообще попасть на глаза общественности; если же эти и
удается, автора почти всегда разрывают на части так называемые "критики".
Разве не любопытно - я возвращаюсь к Джойсу, - что на протяжении всей его
литературной карьеры величайшему гению нашего столетия так и не дали
Нобелевскую премию? И стоит ли удивляться тому, что сейчас у нас нет ни
единого произведения, которое могло бы соответствовать требованиям и
возможностям легендарного периода после Второй мировой, когда происходили,
возможно, величайшие духовные преобразования за всю историю человеческого
рода? Их отсутствии еще ужаснее, чем кажется на первый взгляд, поскольку
каждый народ разрабатывал жизнеутверждающие, ведущие к зрелости мифы и
обряды именно благодаря прозрениям собственных мудрецов и художников.
В связи с этим позволю себе напомнить слова Ницше о классическом и
романтическом искусстве. В обоих течениях он выделял два типа, или