"Роберт Кемпбелл. Расчудесный Хуливуд ("Хуливуд" #3) " - читать интересную книгу автора

там живется, чтобы у почтальона появился повод заглянуть ко мне.
- А вы не могли бы рассказать мне про мальчика еще что-нибудь?
- Он вечно думал про своего отца. Таскал с собой книгу, которую
написали про Дюйма. И там были иллюстрации. Он вечно разглядывал эти
иллюстрации и у всех спрашивал, похож ли он на отца.
- А он похож на Дюйма?
- Да ничего подобного! Ну, может, глаза такие же. У Дюйма, знаете ли,
очень красивые глаза.
- Знаю. Как у дикого зверя.
- Вот именно.
Она откинулась в кресле. Судя по всему, она вошла во вкус и собралась
поболтать с ним как можно дольше.
Из своей огромной сумки она извлекла пачку сигарет и пьезозажигалку,
вытряхнула сигарету из пачки, закурила, даже не подумав о том, чтобы
предложить сигарету Свистуну. Сделала чрезвычайно глубокую первую затяжку.
- Что ж, Дюйм сам приговорил собственного сына, не правда ли? Я хочу
сказать, если у тебя отец - убийца, то ты от этого уже ни в жизнь не
избавишься. Рано или поздно, но это все равно скажется.
Вновь порывшись в сумке, она достала оттуда пакетик драже, положила
конфету в рот, вопросительно посмотрела на Свистуна, словно не зная,
угостить его или нет. И решила, что не стоит.
- А у вас нет фотографии мальчика?
- Конечно, есть. Мы ведь его, знаете ли, баловали!
И она вновь - на этот раз с чрезвычайной гордостью - принялась рыться в
сумке, как будто фотографировать маленького мальчика и баловать его означает
одно и то же. Она гордилась тем, как хорошо они к нему относились.
Нашла фотографию и передала ее Свистуну. Закатанный в пластик снимок
был сделан на сельской ярмарке.
Это была отличная фотография: лица мелким планом, но чрезвычайно
четкие. Кэт Тренчер восседала в кресле-каталке, обнимая за плечи хрупкого
мальчика, лицо которого казалось старше, а тельце младше его лет. Вид у него
на снимке был такой, словно он с трудом переносит материнское объятие Кэт,
но понимает, что избежать его бессилен. С другой стороны рядом с Кэт стоял
мужчина. Он улыбался, причем чувствовалось, что эта улыбка стоит ему великих
трудов. У второй сестры, Шарлотты, и впрямь была прекрасная фигура,
сотрудница местной почты на сей счет не солгала. Она стояла подобравшись и в
то же время как-то напряженно - подобно человеку, вынужденному
присутствовать на похоронах малознакомой персоны.
Свистун поднес фотографию ближе к глазам.
Ему показалось, будто он знает этого мальчика, будто он видел его
где-то на бульварах в толпе малолетних преступников, торговцев собственным
телом и бродяг. Да, это лицо было ему знакомо, он опознал бы его из сотни
других. И в этом не было ничего удивительного: слишком уж часто ему
приходилось с ними сталкиваться. А Канаан - тот вообще узнал бы любого в
миллионной толпе. И тут же вспомнил бы этого мальчика по имени и по уличной
кличке и назвал бы все его прегрешения, зафиксированные в полицейском досье.
Свистун и сам попытался припомнить имя, но у него ничего не вышло. И все же
он не сомневался в том, что этот мальчик часто попадается ему на глаза на
бульварах.
Он подумал и о том, что лицо Шарлотты тоже кажется ему знакомым, но тут