"Джулия Кендал. Портреты " - читать интересную книгу автора

- И вероятно, ваш французский мальчик - один из них?
- Пока что - один-единственный.
Макс рассмеялся.
- Не удивительно, что портрет вам удался, коли вы так сострадаете
одиноким сердцам.
- Нет, тут дело совсем не в том, то есть, может быть, отчасти вы и
правы, но не в главном.
- Вы ведь очень любите этого мальчика, правда?
- Да. Он ужасно забавный. Живет словно на другой планете - или
зарывается в книжки, или сам сочиняет маленькие забавные истории. Задает
тысячи вопросов и очень внимательно выслушивает ответы, а иногда мне
кажется, что он смотрит на меня и не слышит. Он еще совсем маленький, но
немного не от мира сего, что ли.
- Думаю, я понимаю. Как Маленький принц.
- Вот именно. - Я отвела взгляд от его слишком проницательных глаз.
Он довольно долго молчал, а потом спросил:
- Клэр, но почему вы так упорно стараетесь держать все это в секрете?
Я настороженно посмотрела на него. Обычно я не склонна откровенничать,
тем более с первым встречным. Но, похоже, Макс Лейтон решил взять приступом
все мои прочно выстроенные укрепления, и его, как и Гастона, было не так
просто обвести вокруг пальца. Наконец я решилась:
- Мой дом во Франции - место особенно для меня дорогое. Как бы это
объяснить, - моя жизнь будто разделена на две половины, и они не
соприкасаются.
- Почему?
- Ну... - я никогда прежде не пыталась выразить это ощущение словами. -
Я думаю, потому что то, что во Франции, - целиком принадлежит мне одной. Там
со мной что-то происходит... нет, не знаю, как рассказать. Это воздух, свет,
атмосфера деревни и даже мелкие, каждодневные заботы. Там не надо делать
вид, вести... - я запнулась, неожиданно смутившись.
- Умные разговоры? - договорил за меня Макс.
Меня поразило то, как он точно угадывает мои мысли.
- Да. Может быть, то, что я сейчас скажу некрасиво, но, когда все время
варишься здесь и ведешь все эти разговоры, умные, но лишенные простоты,
только ради того, чтобы поговорить, обесценивается все, что действительно
имеет значение. Это все равно как покрыть полотно Рембрандта блестящим
лаком.
Макс странно посмотрел на меня.
- О, Боже, я не могу толково объяснить! - Напротив. Я отлично понял.
Иногда и мне кажется, что я рехнусь, когда я слушаю претенциозную болтовню.
- Правда? Я ужасно рада это слышать. - А почему?
- О, это долго рассказывать, - поежившись, ответила я.
- Но я никуда не спешу.
- Ну что ж. Видите ли, я два года встречалась с человеком, который
больше всего преуспел по части умных разговоров. Ой, я стала ужасно
злющей...
- Ни капельки. В откровенности нет ничего дурного. Продолжайте.
Он закурил сигарету и откинулся на спинку дивана.
- Хорошо. Найджел как раз один из именно таких блестящих
интеллектуалов, чья жизнь протекает в академических кругах. Он филолог, -