"Александер Кент. Мичман Ричард Болито " - читать интересную книгу автора

скверная погода для этого сезона, а такое утверждение из уст человека,
тридцать зим проведшего на флоте, чего-нибудь да стоит. Особенно теперь,
когда Болито лишился своего временного места в большой каюте. Маррак
оправился от травмы, полученной во время первого шторма, и вернулся к
исполнению своих обязанностей, поэтому Болито снова присоединялся к Дансеру
в моменты, когда дудки высвистывали команду ставить или убирать паруса на
фок-мачте.
Если Болито находил минутку, чтобы поразмыслить над своим положением на
новом корабле, что случалось нечасто, то больше думал о своем физическом
состоянии, чем о социальном статусе. Его почти постоянно мучил голод, а
каждый мускул ныл от бесконечного лазания по снастям или от орудийных учений
с тридцатидвухфунтовыми пушками на нижней батарейной палубе. Едва волнение и
ветер немного стихли, и "Горгона" почти под всеми парусами устремилась на
юг, экипаж корабля распределился по боевому расписанию: тренироваться и
проливать кровавый пот, ворочая тяжелые, неуклюжие орудийные станки. На
нижней палубе это было вдвойне труднее из-за командующего ей лейтенанта.
Гренфелл, старший среди мичманов, уже предупреждал Болито насчет него, - но
по мере того, как долгие дни сливались в еще более долгие недели пока
корабль рассекал форштевнем волны на пути от Мадейры к побережью Марокко,
так и не появившегося пока даже в поле зрения впередсмотрящих на верхушке
грот-мачты, - имя Пирса Треггорена, четвертого лейтенанта и командира
батареи самых тяжелых орудий "Горгоны", обретало новое звучание. Крупный,
смуглый, с прилизанными волосами, четвертый лейтенант больше походил на
испанца или цыгана, чем на морского офицера. Бимсы на темной орудийной
палубе располагались так низко, что Трегоррен, передвигаясь от кормы к носу
и обратно, чтобы проверить правильность заряжания и наката каждой из пушек,
вынужден был постоянно кланяться. Нелегко оказалось служить под командой
этого высокого, агрессивного и невыдержанного человека.
Даже Дансер, обычно неспособный думать ни о чем другом, кроме еды и
сна, заметил, что Трегоррен предвзято относится к Болито. Болито это
казалось странным, поскольку лейтенант был его земляком-корнуолльцем, а узы
землячества, как правило, сохраняют свою силу даже в жестких условиях
военной дисциплины. Из-за этой враждебности Болито всегда получал по три
наряда вне очереди, а однажды был посажен на салинг при пронизывающем ветре,
где и сидел, пока вахтенный офицер не приказал ему спуститься. Это было
жестоко и несправедливо, но наказание открыло ему новые стороны жизни на
корабле. Юный Иден принес ему банку меда, которую ему дала в дорогу мать, и
хранившуюся до особого случая. Том Джехан, канонир, - на деле не самый
приятный в общении унтер-офицер, обедавший за перегородкой и едва ли
удостаивающий вниманием молодых мичманов, - отлил из своих личных запасов
большую чарку бренди, чтобы влить хоть немного жизни в окоченевшее тело
Болито.
Бесконечные изматывающие парусные и пушечные учения приводили и к иным
жертвам.
Еще до Гибралтара двое были смыты за борт, а один человек упал с
грота-рея и сломал позвоночник о восемнадцатифунтовое орудие. Похороны были
короткими, но они глубоко тронули новичков. Тело зашили в койку, привязали
ядро и спустили за борт. "Горгона" тем временем резко раскачивалась под
порывами северо-восточного ветра.
Дальнейшее напряжение проявлялось, словно трещины в металле. Между