"Александер Кент. Мичман Ричард Болито " - читать интересную книгу автора

Услышав эту реплику, старый парусный мастер хмыкнул:
- Подожди, пока не увидишь прогон сквозь строй флота, дружок, тогда
тебе будет от чего поблевать!
Когда команда принялась за обед из солонины и каменной твердости
сухарей, запиваемых пинтой кислого красного вина, Болито ни от кого ни
услышал ни слова гнева или сочувствия. Похоже, что как и на его предыдущем
корабле, здесь действовало правило: попался - значит виноват. Виноват в том,
что попался. Такое убеждение давало о себе знать даже в мичманской каюте.
Первоначальные волнения и страх от незнания, что и когда делать, уступили
место новому чувству единства, силу которого ощущал даже Иден.
На первом месте - еда и удобство, а рискованность плавания, в которое
их отправили - дело второе. Крохотный отсек, прилепившийся к изогнотому
борту корабля стал их домом, пространство между парусиновой дверью и
сундучками - местом, где они день за днем поглощали грубую пищу, делились
секретами и опасениями, и учились друг у друга.
Если не считать нескольких убогих островков и двух прошедших на большом
расстоянии кораблей, "Горгона" была одна в целом океане. Каждый день мичманы
собирались на юте для упражнений в навигации, проходивших под бдительным
оком Тернбулла. Солнце и звезды приобрели для некоторых из молодых людей
совершенно новый смысл, в то время как старшим предстоящее производство в
лейтенанты казалось не таким уж далеким и невозможным.
После одного особенно тяжкого учения с тридцатидвухфунтовыми орудиями
Дансер воскликнул в сердцах:
- В этом Трегоррене сидит дьявол!
- П-подагра - вот его дьявол, Мартин, - к изумлению всех заявил
маленький Иден. В ответ на удивленные взоры он тоненьким голоском пояснил:
- Мой о-отец - аптекарь в Б-бристоле. Его часто вызывали на т-такие
случаи. - Юноша уверенно кивнул. - Мистер Трегоррен п-поглощает слишком
много б-бренди.
Вооруженные новым знанием, мичманы с большим интересом принялись
наблюдать за поведением четвертого лейтенанта.
Трегоррен расхаживал вдоль палубы, ныряя под низкие бимсы, тень его
металась между пушечными портами, словно гигантский призрак. Тем временем у
каждого большого орудия его расчет ожидал команды лейтенанта: заряжать,
накатить, уменьшить или увеличить угол возвышения. Каждая пушка весила три
тонны, ее обслуживало пятнадцать человек. Еще столько же застыло у орудия с
противоположной стороны. Любой из них прекрасно знал, что делать и готов был
выполнить какую угодно команду. Недаром Трегоррен внушал им: "Я вас маленько
поколочу, но это ничто в сравнении с тем, что сделает с вами противник, так
что пошевеливайтесь!"

Болито сидел за подвесным столиком в мичманской каюте. Мерцающая в
старой раковине свеча старалась добавить хоть немного света к тусклым лучам,
просачивающимся сквозь световой люк. Он писал письмо матери. У него не было
даже примерного представления, когда она получит послание, и получит ли
вообще, но ему приятно было почувствовать связь, соединяющую его с домом.
Благодаря привилегии помогать Тернбуллу в лекциях по навигации и
ежедневному тщательному изучению штурманских карт он знал, что первый этап
их путешествия подходит к концу. Четыре тысячи миль, сказал капитан, и,
разглядывая линии на картах, где отмечалось их ежедневное положение,