"Ансельм Кентерберийский. Труды " - читать интересную книгу автора

должно обозначить, будет ли тогда какое-либо обозначение посредством знаков?
Ученик. Никакого не будет.
Учитель. Разве из-за этого не будет правильно, чтобы обозначалось то,
что должно быть обозначено?
Ученик. Из-за этого не будет менее правильно, и не меньше будет
правильно требовать этого.
Учитель. Значит, когда не существует обозначение, не исчезает
правильность, соответственно которой (требуется) и которая сама требует,
чтобы было обозначено то, что должно быть обозначено?
Ученик. Если бы исчезла, то не было бы это правильно, и она не
требовала бы этого.
Учитель. Не так ли, по-твоему, (получается), что когда обозначается то,
что должно быть обозначено, тогда обозначение правильно благодаря (propter)
и соответственно (secundum) этой самой правильности?
Ученик. Именно так, и не иначе. Ведь если обозначение правильно другой
правильностью (alia rectitudine), то когда эта другая исчезает, ничто не
мешает быть правильному обозначению. Но никакое обозначение не является
правильным, если обозначает то, что неправильно обозначать, или то, чего не
требует правильность.
Учитель. Значит, никакое обозначение не является правильным вследствие
другой правильности, чем та, которая пребывает (permanet), когда исчезает
обозначение.
Ученик. Это ясно.
Учитель. Тогда неужели не видишь, что не потому есть правильность в
обозначении, что (она) возникает тогда, когда обозначение обозначает как
существующее то, что существует, или как несуществующее то, чего не
существует, но потому, что обозначение в этих случаях возникает
соответственно правильности, которая всегда есть; и не потому правильность
отсутствует в обозначении, что сама она уничтожается, когда обозначение не
такое, каким должно быть, или когда его вовсе нет, но потому, что в этом
случае обозначение испытывает недостаток в правильности, которая сама не
знает (никакого) недостатка?
Ученик. Вижу так, что (нарочно) не смог бы не видеть.
Учитель. Итак, правильность, в силу которой правильным называется
обозначение, не имеет бытия или какого-либо движения через обозначение, как
бы ни двигалось само обозначение.
Ученик. Теперь уж нет для меня ничего яснее.
Учитель. Не сможешь ли теперь доказать, что цвет относится к телу,
подобно тому как правильность относится к обозначению?
Ученик. Скорее готов доказать, что это весьма несходно.
Учитель. Я полагаю, что тебе уже известно и то, что следует знать о
воле и ее правильности, и о другом, что должно иметь правильность.
Ученик. Без сомнения.
Учитель. Значит, у всех у них одна истина.
Ученик. И это невозможно отрицать. Но все-таки поясни мне, почему мы
говорим об истине той или этой вещи как бы для того, чтобы выделить различия
истин, если истины не воспринимают никакого расхождения (которое есть в
вещах) от самих вещей? Ведь многие вряд ли согласятся с тем, что нет
никакого различия между истиной воли и так называемой истиной действия или
чего-нибудь другого?