"Александр Керенский. Гатчина " - читать интересную книгу автора

подкреплений все более понижала "боеспособность" и у тех и у других.
В седьмом часу утра, переговорив еще раз по прямому проводу со ставкой
Главкосева о всяческом ускорении высылки в СПб. верных войск, так и не
дождавшись казаков, которые все еще "седлали лошадей", мы с Коноваловым,
разбитые впечатлениями этой ночи и переутомленные, отправились назад в
Зимний Дворец хоть немного вздремнуть. Помню, как по дороге нас не раз
окружали группы взволнованных юнкеров; помню, как их приходилось успокаивать
и раз'яснять все страшные для государства последствия успеха большевиков.
Поднявшись наверх в свои комнаты, я думал сейчас же собрать всю мою
переписку, документы и отправить все это на хранение в верное место. Но тут
же я почувствовал, какое тягостное впечатление произведет вся эта операция
на всех находящихся в дворце, и отказался от своего намерения. Таким
образом, все бумаги, хранившиеся у меня лично и в некоторой своей части
представлявшие значительный интерес, в следующую ночь частью попали в руки
большевиков, частью просто исчезли.
Расставшись с Коноваловым, дав несколько неотложных распоряжений "на
всякий случай", я остался один и лег, не раздеваясь, на стоявшую в моем
кабинете оттоманку... Заснуть я не мог. Лежал с закрытыми глазами в какой-то
полудреме. Не прошло и часа, как из этого состояния вывел меня фельдегерь,
вошедший в комнату с экстренным сообщением. Большевики захватили центральную
телефонную станцию и все наши (дворцовые) телефонные сообщения с городом
прерваны; Дворцовый мост (под окнами моих комнат) занят пикетами
матросов-большевиков; Дворцовая площадь совершенно безлюдна и пуста; о
казаках ни слуху, как и следовало, впрочем, ожидать.
Не прошло 10-ти минут, как мы оба - Коновалов и я, с
ад'ютантами -мчались назад в Штаб округа. Здесь за два часа нашего
отсутствия ничего не изменилось... Впрочем, нет, изменилось - у
блиндированных автомобилей "исчезли" некоторые части и они стали столь же
полезны для обороны, как и водовозные бочки. Подходы к Дворцу и Штабу
совершенно никем и ничем не охранялись. Никаких сведений о высланных с
Северного фронта эшелонах, хотя они должны были быть уже в Гатчине, не
поступало. Началась паника. Переполненное с вечера здание Штаба быстро
пустело. Не успел я войти в Штаб, как ко мне явилась делегация от охранявших
Дворец юнкеров. Оказалось, им большевики прислали форменный ультиматум с
требованием покинуть Дворец под угрозой беспощадных репрессий. Делегаты
просили указаний, заявляя при этом, что огромное большинство их товарищей
готово исполнить свой долг до конца, если только есть какая-нибудь надежда
на подход каких-либо подкреплений... В этих условиях было очевидно, что
только действительное появление через самое короткое время подкреплений с
фронта могло еще спасти положение.
Но как их получить? Оставалось одно: ехать, не теряя ни минуты,
навстречу эшелонам, застрявшим где-то у Гатчины и протолкнуть их в СПб.,
несмотря ни на какие препятствия. Посоветовавшись с министрами Коноваловым и
Кишкиным (к этому времени подоспевшим); переговорив с некоторыми оставшимися
верными присяге офицерами Штаба, я решил прорваться через все большевистские
заставы и лично встретить подходившие, как мы думали, войска.
Прежде всего для этого нужно было среди белого дня проехать через весь
город, не возбуждая подозрения разбросанных повсюду большевистских войск и
караулов красной гвардии. Это было самым трудным... После некоторого
размышления решили идти напролом: чтобы усыпить всякую неосторожность будем