"Этгар Керет. Дни, как сегодня" - читать интересную книгу автора

Самир вел джип, а Халиль, отец Мухаммеда, сидел рядом с ним, держа
наготове автомат, стрелявший гранатами со слезоточивым газом. Я и Фатима
сидели сзади. Мы ехали медленно, улица была тихой.
- ...Слишком тихо, эти вонючие израильские солдаты что-то готовят, -
сказал Халиль.
Как бы в подтверждение его слов с одного из домов слетел строительный
блок. Самир резко затормозил, и блок рухнул на капот автомобиля. Краем глаза
я успел заметить, как за парапетом одной из крыш мелькнула каска солдата,
который сбросил камень.
- Халиль, это оттуда, - показал я на крышу, с которой был сброшен блок.
- О кей. Ты и Фатима возьмите его, но помните, что сказал Мухаммед - я
не хочу еще одного убитого израильского солдата. Газетчики только того и
ждут. Еще одна комиссия по расследованию - это самое последнее, что нужно
нашей хамуле.[17]
Фатима и я осторожно поднялись по лестнице, ведущей на крышу. Там мы
увидели перепуганного израильского солдата. Он был совсем ребенок -
приблизительно лет двенадцать. Он попытался спрятаться за бельем,
развешенным для просушки. Фатима приблизилась к нему и ударила его дубинкой
по лицу. Он упал, обливаясь кровью.
- Я ничего не делал, я люблю арабов, Богом и Торой клянусь, да
здравствует Ясир Арафат, будь прокляты сионисты, - испуганно выпалил он.
Фатима принялась ожесточенно пинать его ногами.
- Минуту назад сбросил на нас блок, чуть было не раскроил мне череп, а
сейчас что - вдруг полюбил арабов, а, засранец?!
- Оставь его, - сказал я, - он всего лишь ребенок.
- Он всего лишь ребенок, он всего лишь ребенок, - передразнила меня
Фатима, продолжая избивать парня. - Меня тошнит от чистоплюев вроде тебя и
Самира. Из-за таких "детей" Набиль сейчас в госпитале. Эти твои милые детки
превратили его в калеку.
Я крепко обхватил ее. Сначала она отчаянно вырывалась, но постепенно
перестала сопротивляться, а ее истеричные выкрики перешли во всхлипывания,
которые зазвучали в унисон с плачем окровавленного израильского подростка. Я
уже не удерживал ее, а обнимал.
- Я не хочу здесь находиться, - прошептала она, - я устала от проклятий
и камней, я устала все время кого-то бить. Поверь мне, нужно оставить им их
гребаные города. Пусть себе продолжают пить пиво в своих мерзких барах и
делать маленьких израильских солдат, на кой нам все это нужно?
Я отпустил ее и пошел посмотреть, как там ребенок. Его лицо
превратилось в кровавое месиво и, если бы на голове у него не было каски, он
был бы мертв. Я взвалил его себе на спину, и мы пошли вниз по ступенькам. Он
весил менее сорока килограммов. Так легки они, враги наши.
Пока мы шли вниз, нас сопровождали доносившиеся из-за жалюзи выкрики
израильских женщин-солдат. Все здесь ненавидят нас, от годовалого
солдата-малыша и до израильских солдат-старух. И что более всего
огорчительно, так это то, что их ненависть обоснованна.
- Возвращайтесь в свои деревни, пидоры арабские, - раздался выкрик из
одного окна.
А как бы я хотел вернуться в свою деревню, к покрытым полевыми цветами
холмам, к пасущимся в вади стадам скота, к землям шакала.[18] Я уложил