"Серен Кьеркегор. Страх и трепет" - читать интересную книгу автора

сознает всю невозможность этого. Всякий раз, когда я собираюсь сделать такое
движение, у меня темнеет в глазах, в то же самое мгновение я абсолютно
восхищаюсь этим, и в то же самое мгновение ужасный страх охватывает мою
душу, ибо что же это такое: искушать Бога? И все же это движение веры и
остается таковым, сколько бы философия, только чтобы запутать все понятия,
ни стремилась убеждать нас в том, что у нее есть вера, и сколько бы теология
ни пыталась по дешевке приторговывать ею.
Для того чтобы отречься, не нужна никакая вера, ибо то, что я обретаю
посредством отречения, есть мое вечное сознание, а это по существу - чисто
философское движение, которое я берусь осуществить, когда это требуется, и к
которому я сам могу подготовиться всякий раз, когда какое-нибудь конечное
обстоятельство непропорционально вырастает передо мной; тут я начинаю мучить
себя голодом, начинаю доводить себя до крайности - пока не сделаю этого
движения; ибо мое вечное сознание есть моя любовь к Богу, а она стоит для
меня выше всего. Для того чтобы отречься, не нужна никакая вера, однако вера
нужна для того, чтобы получить хотя бы ничтожно меньше, чем это мое вечное
сознание, - в этом и состоит парадокс. Эти движения часто путают. Говорят,
что вера необходима, чтобы уметь отказаться от всего; да, можно услышать и
нечто еще более странное: порой человек жалуется, что потерял веру, а стоит
нам только поглядеть на общую шкалу, чтобы определить, где он находится, как
странным образом оказывается, что он вообще добрался только до той точки,
когда должно быть осуществлено бесконечное движение самоотречения. Благодаря
такому отречению я отказываюсь от всего, это движение я осуществляю через
самого себя, и если я его не делаю, то это происходит только потому, что я
труслив и слаб и лишен воодушевления, потому что я не сознаю значения
высшего достоинства, требующего от каждого человека быть своим собственным
цензором, что, впрочем, гораздо приятнее, чем быть генеральным цензором всей
Римской республики. Я осуществляю это движение через себя самого, и я
обретаю при этом как раз себя самого в своем вечном движении, в блаженном
согласии с моей любовью к вечной сущности. Посредством самоотречения я не
отказываюсь от чего-то, напротив, посредством самоотречения я получаю все,
как раз в том смысле, в каком сказано, что имеющий веру хотя бы с горчичное
зерно может двигать горами.[55] Нужно чисто человеческое мужество, чтобы
отказаться от всего временного ради обретения вечности, однако уж ее-то я
обретаю и во всей вечности более не могу отказаться от нее, так как это было
бы противоречием в себе самом; однако парадоксальное и скромное мужество
необходимо для того, чтобы постичь всю временность силой абсурда, и такое
мужество - это мужество веры. Посредством веры Авраам не отказался от
Исаака, он обрел Исаака посредством веры. Тот богатый юноша мог отдать все
силой самоотречения, однако когда он уже проделал это, рыцарь веры мог бы
сказать ему: "Силой абсурда ты получишь все обратно, каждую монетку, можешь
в это поверить". И подобные речи никоим образом не могли быть безразличны
этому некогда богатому юноше; ведь если он раздал все свое добро только
потому, что оно ему надоело, значит, с его самоотречением дела обстояли
неважно.
Временность, конечность - вот вокруг чего все и вращается. Я могу через
собственную силу отречься от всего, найдя затем мир и покой в своей боли, я
могу примириться со всем, даже если этот ужасный демон ужаснее, чем череп с
костями, который пугает людей, даже если само безумие будет держать у меня
перед глазами шутовской колпак, и я пойму по выражению его лица, что колпак