"Серен Кьеркегор. Страх и трепет" - читать интересную книгу автора

Sed simul ac illud studiorum curicuhim absolvi (sc. inventitus), quo decurso
mos est in eruditoram numerum coopetari, plane aliud coepi cogitare. Tot
enim me dubiis totque erroribus implicatum esse animadverti, ut omnes
discendi conatus nihil aliud mini profuisse judicarem, quam quod ignorantiam
meam magis magisque detexissem". См. Dissertatio de methodo. P. 2 et 3.)[3]
То, что древние греки, которые кое-что понимали в философии, считали задачей
всей жизни, поскольку способность сомневаться нельзя обрести за считанные
дни и недели, то, чего старый испытанный боец добивался, сумев во всех
перипетиях сохранить равновесие сомнения, бесстрашно отрицая непреложность
данных чувств и сведений разума, чем он дорожил, невзирая на страхи
самолюбия или нашептывания сочувствия, - с этого в наши дни запросто
начинает каждый.
В наше время никто не остается с верой, но каждый идет дальше. Вопрос о
том, куда именно он продвигается, покажется, возможно, чересчур дерзким, но
с моей стороны будет конечно же знаком житейской опытности и образованности,
если я предположу, что, во всяком случае, у каждого эта вера есть, иначе
трудно было бы говорить о продвижении дальше. В прежние времена все обстояло
по-иному, так как вера составляла задачу всей жизни, ибо люди полагали, что
способность верить не может быть обретена за считанные дни и недели. И когда
почтенный старец, убеленный сединами, приближался к концу своей жизни,
оказывалось, что он выиграл прекрасную битву и обрел веру,[4] так как сердце
его еще достаточно молодо, чтобы не забыть тот страх и содрогание,
приличествующие юноше, которые мужчина умеет побеждать, но которые ни один
человек никогда не перерастает полностью, - ну разве что ему удалось как
можно раньше пойти дальше. То, чего достигали тогда достойнейшие люди, - с
этого в наши дни запросто начинает каждый, чтобы затем пойти дальше.
Создатель данного произведения никоим образом не является философом, он
не понял настоящей философской системы, он не знает, есть ли тут
какая-нибудь система и завершена ли она; для его слабой головы уже
достаточно самой этой мысли, а такую несчастную голову должен в наше время
иметь всякий, поскольку у всякого есть эти несчастные мысли. И если бы даже
мы были способны заключить все содержание веры в форму понятия, отсюда бы
еще не следовало, что мы постигли веру, постигли, как мы входим в веру или
как вера входит в нас. Создатель этого произведения никоим образом не
является философом, он является poetice et eleganter* - неким свободным
творцом, который не создает никакой системы и не обещает никакой системы, не
подписывается ни под одной системой и не предписывает ничего никакой
системе. Он пишет, поскольку для него это роскошь, - тем более
притягательная и очевидная, чем меньше тех, кто покупает и читает им
написанное. Он с легкостью предвидит свою судьбу в это время, когда люди
расстаются со страстью, чтобы служить знанию, когда писатель, стремящийся
найти себе читателя, должен заботиться о том, чтобы все написанное можно
было легко пролистать во время послеобеденного отдыха, а сам он представал
перед всеми подобно тому вежливому помощнику садовника из газетного
объявления, который, держа в руках шляпу и прекрасные рекомендации с
последнего места службы, предлагает себя вниманию почтеннейшей публики. Он
заранее предвидит свою судьбу - быть совершенно забытым, он догадывается о
самом ужасном - о том, что прилежная критика будет еще много раз
переделывать его на школьный лад; он сокрушается и о том, что еще ужаснее, -
о том, что некий усердный регистратор, ценитель разнообразных параграфов