"Серен Кьеркегор. Страх и трепет" - читать интересную книгу автора

более сытная пища!

Этим и другими подобными способами человек, о котором шла речь, думал
обо всем происшедшем. Всякий раз, когда он возвращался домой из путешествия
к горе Мориа, он падал от усталости, сжимал руки и говорил: "Ведь никто не
был столь велик, как Авраам, и кто способен понять его?"

ПОХВАЛЬНАЯ РЕЧЬ АВРААМУ

Если бы у человека не было вечного сознания, если бы в основе всего
лежала лишь некая дикая сила - сила, что, сплетаясь в темных страстях,
порождает все, от великого до незначительного, если бы за всем была сокрыта
бездонная пустота, которую ничем нельзя насытить, чем была бы тогда жизнь,
если не отчаянием? Если бы все было так, если бы не было священных уз,
соединяющих человечество воедино, если бы одно поколение вырастало вслед за
другим, подобно новым листьям в лесу,[13] если бы одно поколение следовало
за другим, подобно песням птиц в чаще, если бы человеческий род проходил по
свету, не оставляя следа, как корабль, скользящий по воде, или как ветер,
мчащийся по пустыне, подобно бездумному и бесплодному капризу, если бы
вечное забвение всегда жадно подстерегало свою добычу и никакая сила не
способна была бы вырвать эту добычу из его когтей, как безутешна и пуста
оказалась бы тогда жизнь! Но потому это и не так, и, подобно тому как
Господь сотворил мужчину и женщину, он создал героя, а с ним - поэта или
писателя. Последний не может делать того, что первый, он способен лишь
восхищаться героем, любить его, радоваться ему. Однако он так же счастлив, и
не менее, чем тот, первый, ибо герой - это как бы его собственная лучшая
сущность, в которую он влюблен; при этом он радуется, что это все же не он
сам, и его любовь может поистине быть восхищением. Сам он - гений
воспоминания, он не может ничего сделать, не восхитившись тем, что сделано;
он ничего не считает своим, но он ревнует к тому, что ему доверено. Он
следует выбору своего сердца, однако стоит ему найти искомое, как он снова
начинает бродить возле всех ворот со своими песнями и речами, чтобы все
могли восхищаться героем так же, как он, чтобы все могли гордиться героем,
как он. Это и есть его достояние, его скромное достижение, в этом и состоит
его верная служба в доме героя. Если он остается верен своей любви, если дни
и ночи напролет он сражается с тяжестью забвения, которое пытается лишить
его своего героя, значит, его служение достигло совершенства и он оказался
соединенным с героем, который столь же верно отвечает ему взаимной любовью,
ибо поэт - это как бы лучшая сущность героя, и пусть она бессильна, подобно
всякому воспоминанию, но она и разъясняет все, как это делает воспоминание.
Потому не будет забыт никто из тех, кто был велик; и как бы долго это ни
длилось, даже если тучи непонимания унесут героя прочь,[14] его почитатель
все же приходит к нему, и чем больше пройдет времени, тем вернее он будет
оставаться при нем.
О нет! Никто не будет забыт из тех, кто был велик в этом мире; но
каждый был велик здесь своим особым образом, и каждый - относительно
величины того, что он любил. Ибо тот, кто любил самого себя, стал велик
через себя, и тот, кто любил других людей, стал велик через свою
преданность, но тот, кто любил Бога, стал самым великим из всех. Все они
останутся в памяти, но каждый будет велик относительно своего ожидания