"Джек Керуак. Биг Сюр" - читать интересную книгу автора

стали зловещи, даже моя бедная маленькая деревянная платформа и канал, когда
затошнило мои глаза и желудок, и душа выкрикивала тысячи бессвязных слов, о
- Это трудно объяснить, и главное не фальшивить.

7

Потому что на четвертый день я заскучал и с удивлением отметил этот
факт в дневнике: " Уже скучно?" - Хотя в таких случаях меня всегда спасают
прекрасные слова Эмерсона (водной из тех маленьких переплетенных в кожу
книг, в эссе об "Уверенности в себе", где говорится:"...человек уверен в
себе и весел, когда всю душу вложил в работу и сделал ее хорошо") (применимо
и к сооружению обычных нехитрых маленьких запруд, и к написанию таких
больших дурацких романов, как этот) - Слова, как звук утренней побудки,
разбудившей саму Америку, Эмерсон, тот который опубликовал Уитмена и еще
сказал:" Детство ни от кого не зависит" - Детская бесхитростность, когда
просто и счастливо живешь в лесу, не подчиняясь ничьим идеям о том, что надо
делать, что должно делать - "Жизнь - не оправдание" - И когда пустой и
злобный филантроп-аболиционист обвинил его в слепоте по отношению к
порождениям рабства, он ответил:" Любовь издали это злоба вблизи" (может
быть, у филантропа были слуги негры) - Так вот еще раз, я, Ти Джин Малыш,
который резвится, пришивает заплатки, готовит ужины, моет посуду ( у меня
все время чайник на огне, и когда надо вымыть посуду, я просто наливаю
горячую воду в тазик, и добавляю мыло "Тайд", и замачиваю, и вытираю насухо
после того, как минут пять-десять потру проволочной щеткой) - По вечерам
думаю о бесполезности этой маленькой щеточки из разряда тех медных мелочей,
что покупаются в супермаркете за десять центов и которые интересуют меня все
же гораздо больше, нежели бессмысленный "Степной волк", который я читаю тут
в хижине, пожимая плечами, этот старый пердун размышляет о сегодняшнем
"конформизме" и думает, что он великий Ницше, старый имитатор Достоевского,
опоздавший на пятьдесят лет (он ощущает себя изнуренным "персональным адом",
как он это называет, поскольку ему не нравится то, что нравится всем
остальным!) - Приятнее любоваться днем на оранжево-черные, как у Принсетона,
крылья бабочки - А лучше всего ходить ночью на берег и слушать шум моря.
Может мне и не стоило выходить и так пугать и взвинчивать себя по ночам
на берегу, где любой смертный перепугался бы - Каждый вечер около восьми
после ужина я надевал просторный рыбацкий плащ и брал записную книжку,
карандаш и фонарик и отправлялся по тропе (иногда встречая на дороге
призрачного Альфа), проходил под пугающе высоким мостом и смотрел сквозь
туман вдаль, туда, где океан угрожающе разевал свою пасть - Но зная
местность, я шел дальше, перепрыгивал береговой ручеек и добирался до своего
излюбленного угла возле скалы, что недалеко от пещер, и, как идиот, сидел
там в темноте, записывая звуки моря на страницах блокнота (секретарской
записной книжки), белизну которых я способен был разглядеть в темноте и
стало быть мог быстро писать, не пользуясь лампой - Я боялся зажигать лампу,
чтобы не напугать людей там на вершине, поглощающих свой уютный ужин ( позже
оказалось, что там некому было уютно ужинать, это плотники, включив яркий
свет, сверхурочно доделывали дом) - Еще я боялся пятнадцатифутовых волн
прилива, но все же сидел там, надеясь в душе, что Гавайи не предупреждали о
высокой, как Грумус, приливной волне, идущей издалека, которую я мог бы
пропустить в темноте - А однажды я все-таки испугался и залез на