"Алим Кешоков. Вершины не спят (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

молодого, почтительного и благодарного слушателя - у Инала. Но еще больше
нравились Иналу рассказы о славных просветителях кабардинского народа - о
мудром Казаноко, о Шоре Ногмове. Перед замкнутым подростком открывался новый
мир. Нельзя найти лучшего выражения для того, чтобы объяснить душевное
состояние Инала. Все было для него ново, все действовало сильнейшим
образом - и беседы со Степаном Ильичом, и книги, и неслыханные наставления,
и невиданные предметы. А потом стали особенно нравиться Иналу русские стихи.
Дружба со Степаном Ильичом вытеснила у Инала все прежние увлечения и
интересы. Он спешил к соседу из медресе, с полевой работы, из леса, с
железной дороги. И однажды Инал почувствовал себя уже как бы подготовленным
к соревнованию с Казгиреем. Инал обдумывал вместе со Степаном Ильичом, где и
как лучше это сделать, кого позвать и кто не должен быть свидетелем столь
важного события. Надо было торопиться, потому что лучшего ученика медресе
Казгирея Матханова собрались отправить для дальнейшего обучения в Баксан.
Но соревнованию не суждено было состояться, не суждено было Иналу и
дальше дружить со Степаном Ильичом. Нельзя сказать, чем прогневала Урара
аллаха, но аллах, на которого она так уповала, готовил ей удар из-за угла.
Было это так давно! Поздним зимним вечером в Прямую Падь прискакали
казаки и остановились на дворе у Степана Ильича.
Въехала во двор пароконная подвода.
Урара, глядевшая вместе с Иналом в окно, видела, как соседа усадили на
подводу.
Два всадника завернули к Маремкановым, накричали, все перерыли.
Перепуганная Урара клялась аллахом, что через ее порог не ступала нога
чужого человека: она, как и многие в ауле, думала, что ищут абрека или
убийцу.
Инал бросился к дверям, его остановили, и в этот момент Степан Ильич
крикнул с подводы:
- До свидания! Не унывай, скоро вернусь!
Инал не сразу сообразил, что Степан Ильич прощается с ним. Чувство
непоправимого горя вдруг обожгло его. Такого горя он не испытал, даже когда
увидел отца в крови, бездыханным...
Но деятельная натура уже сказывалась в юноше. Он понял смысл
происшествия, не возразил матери, когда та со страхом сказала, что казаки
могут вернуться. А на рассвете с чуреком и сыром в торбе Инал Маремканов
отправился пешком далеко - за станцию Минеральные Воды.
Степана Ильича отвезли еще дальше...
В тюрьме и на чужбине люди легко узнают друг в друге земляка, быстро
сходятся. Это счастье - встретить на чужбине своего человека, земляка. Так в
далекой Сибири Степан Ильич подружился с Муратом Пашевым из Прямой Пади.
Тем временем жизнь в семье Матхановых шла дальше по руслу, проложенному
Кургоко. Оба сына учились исправно, хотя Нашхо не всегда легко было ходить
за реку в русскую школу. Но ему нравилась мысль стать писарем в окружном
суде, поэтому даже в весенний разлив он старался не пропускать уроков. Нашхо
не унаследовал богатырского здоровья своего отца, однако и чертами лица, и
широкой костью пошел в него. Не отличался он и бойкостью младшего брата.
Казгиреем отец и мать не могли нарадоваться. Младший сын не только не
отставал в учении от старшего, но превосходил его, хотя едва ли арабская
грамота представляла меньшие трудности, чем грамота русская...
Воистину не был обойден ребенок прилежанием, сообразительностью и