"Артур Кестлер. Анатомия снобизма (эссе)" - читать интересную книгу автора

нашем сознании с оценкой, что мы не можем разделить их. То есть Бренда
невольно смешивает две совершенно разные системы ценностей.
Так значит, Бренда - сноб? Все зависит от того, что считать снобизмом,
- позже нам, возможно, удастся дать ему определение. В качестве рабочей
гипотезы предлагаю считать, что суть снобизма заключается в том, что при
оценке того или иного явления происходит невольная подмена системы
ценностей. И значит, Бренда не была бы снобом, если бы сказала так: "Эта
копия не уступает подлиннику по красоте. Но все же, по некоторым причинам,
не имеющим ничего общего с красотой, подлинник нравится мне больше". Бренда
не сознает своего снобизма из-за того, что не может размежевать две
составляющие своего переживания, не может ни выделить некое постороннее
обстоятельство, которое делает пристрастным ее эстетическое суждение, ни
осознать свою пристрастность.
Я понимаю, что рассуждаю как педант, заладивший, что дважды два четыре.
Но, обратившись к другому, но все же родственному вопросу, мы обнаружим, что
все не так уж очевидно.


3

В 1948 году немецкий художник Дитрих Фай, реставрировавший старинную
церковь Святой Марии в Любеке, сообщил, что под слоем штукатурки его
подручные обнаружили остатки готических фресок XIII века. Восстанавливать
фрески поручили помощнику Фая, Лотару Мальскату, завершившему работу два
года спустя. В 1950 году на церемонии по поводу окончания реставрационных
работ канцлер Аденауэр в присутствии множества искусствоведов, съехавшихся
со всех концов Европы, заявил, что, по единодушному мнению экспертов,
относящиеся к XIII веку изображения двадцати одного святого - это "сказочное
открытие и поистине бесценная сокровищница чудесно возрожденных шедевров
древности".
Ни тогда, ни позже никто из знатоков не усомнился в подлинности фресок.
Лишь два года спустя сам герр Мальскат признался в подделке. Он добровольно
явился в управление любекской полиции, где показал, что все до единой фрески
были собственноручно им сфабрикованы по приказу его начальника, герра Фая, и
просил предать его суду по обвинению в подлоге. Однако ведущие немецкие
искусствоведы твердо держались своего: нет и не может быть сомнений в
подлинности фресок - герр Мальскат просто ищет дешевой популярности.
Правительство назначило комиссию по расследованию, которая пришла к выводу,
что реставрация церковной росписи была фальшивкой, однако к тому времени
герр Мальскат уже успел признаться в том, что сотнями фабриковал и продавал
как подлинники Рембрандта, Ватто, Тулуз-Лотрека, Пикассо, Анри Руссо, Коро,
Шагала, Вламинка и других великих мастеров (полиция даже обнаружила
несколько таких подделок дома у герра Фая). Не будь этих улик, немецкие
искусствоведы, наверное, так и не признали бы, что их обвели вокруг пальца.
Что ж, и знатоки могут ошибаться, но я клоню не к этому. Восхитительный
обман герра Мальската - лишь эпизод в цепи удачных и не так давно
разоблаченных подражаний и подделок, среди которых самые невероятные,
пожалуй, "полотна Вермера", вышедшие из рук ван Мегерена. И тут встает
мучительный вопрос: неужто любекские святые лишаются своего великолепия и
перестают быть "бесценной сокровищницей шедевров" только потому, что их