"Артур Кестлер. Тринадцатое колено. Крушение империи хазар и ее наследие" - читать интересную книгу автора

ОБРАЩЕНИЕ


I


Религия евреев, - пишет Бьюри, - оказала глубокое влияние на исламское
вероисповедание и послужила фундаментом для христианства; известны
разрозненные случаи новообращения; но переход хазар в веру Иеговы в чистом
виде уникален в истории" (21; 401).
Каковы же мотивы этого уникального события? Влезть в шкуру хазарского
принца нелегко - тем более, что он не снимал кольчугу. Если же рассуждать в
терминах силовой политики, которая во все века подчиняется одним и тем же
правилам, то напрашивается одна поразительная аналогия.
В начале VIII века мир был строго разделен между двумя сверхдержавами,
олицетворявшими христианство и ислам. Их идеологические доктрины находили
выражение в силовой политике, осуществлявшейся классическими методами
пропаганды, силового давления и военных захватов. Хазарская империя
представляла собой "третью силу", доказавшую свое равенство двум другим и в
роли противника, и в роли союзника. Но сохранить независимость Хазария
могла, лишь избежав принятия христианства или ислама, в противном случае,
она оказалась бы подчинена власти византийского императора, либо багдадского
халифа.
Обе силы упорно старались обратить хазар в христианство или в ислам,
однако старания эти приводили лишь к обмену дипломатическими любезностями,
династическим бракам и ненадежным военным союзам, основанным на взаимных
интересах. Полагаясь на свое военное могущество, хазарское царство, имея в
тылу вассальные племена, решительно отстаивало свое положение "третьей
силы", возглавляющей независимые степные народы.
В то же самое время близкие связи с Византией и Халифатом доказали
хазарам, что их архаический шаманизм - не только устаревшее варварство по
сравнению с великими монотеистическими религиями, но и препятствие на пути к
наделению вождей духовной и юридической властью, каковой обладали правители
двух мировых теократических держав, - халиф и император. Однако обращение в
одну из этих религий означало бы подчинение, конец независимости и потому
было неприемлемо. Разве не логичнее в этой ситуации было перейти в третью
веру, не связанную с другими двумя, но в то же время послужившую той и
другой древней основой?
Однако логика таких умозаключений призрачна, ибо они делаются задним
числом. В действительности обращение в иудаизм требовало гениального
провидения. Тем не менее и арабские, и еврейские источники, по-своему
детализируя историю обращения, выстраивают логику, схожую с вышеизложенной.
Снова процитируем Бьюри:
"Не вызывает сомнений, что к принятию иудаизма правителя склонили
политические соображения. При переходе в магометанство он попал бы в
духовную зависимость от халифов, пытавшихся навязать хазарам свою религию, а
в христианстве заключалась опасность превратиться в церковного вассала
Византийской империи. Иудаизм же был авторитетной религией, священные книги
которой почитались и христианами, и магометанами; он возвышал его над
невежественными варварами и одновременно гарантировал от вмешательства