"Артур Кестлер. Девушки по вызову (Трагикомедия с прологом и эпилогом)" - читать интересную книгу автора

еще есть время передумать. Правитель посулил прощение, если я отрекусь.
Отречься можно в любой момент, даже на столбе. Но к тому времени мне уже
переломают руки, привязав их к поперечине. Солдаты говорят, что раньше
вместо веревок использовали гвозди, но это не так надежно: казненный может
оторваться и упасть. Возможно, боль я сумею вынести, хотя повешенные,
говорят, воют, как волки, но в переломанных руках уже не останется
целительной силы Раньше она в них была: они излечивали недужных, воскрешали
мертвых, преображали прокаженных, изгоняли бесов. Истинно, я все это
совершал, никто не сможет этого отрицать. Я творил ради тебя чудеса, отец,
а теперь настал твой черед.
Тропа уже не так крута, я вижу верхушку холма. Но из-под моих ног
сыплются камни, грозя меня опрокинуть, корни хватают за ноги, становясь
непреодолимой преградой, и меня подталкивают, нахлестывают, как упрямого
мула. Царская корона из мух беспокоит меня даже больше, чем боль в плече.
Солнце стало пламенным клинком, но взор мой затянут дымкой. На дрожащей
вершине холма ждут женщины, три плакучие ивы. Я не стану с ними говорить,
но они будут наблюдать за моей казнью, за осквернением. Меня никогда не
влекла их жадная плоть. Они хотят, чтобы их женихи были выношены в
материнской утробе, но в этом нет смысла. Когда мертвые восстанут, женитьбе
придет конец. Боль так сильна, что я больше ее не чувствую. Но если я
упаду, то меня начнут бить, и тогда я возненавижу своих мучителей, а у тебя
появится еще одно оправдание, чтобы отвернуться.
Если отец отворачивается от сына, то откуда тому знать о существовании
отца? Я знаю, что ты существуешь, но о самом тебе знаю не больше, чем о
мерзком бесе, из-за которого бился в конвульсиях тот юноша. Где-то там, в
горах, жил деревенский дурачок, которому поклонялись язычники, лысый
горбатый карлик, валявшийся в пыли и пожиравший собачьи испражнения.
Старейшины преподносили ему их на золотом блюде. И вот я падаю, падаю,
медленно-медленно приближаюсь к земле. Столб меня больше не гнетет, он не
сломал мне хребет, и теперь они могут меня бить, сколько влезет. Я
наслаждаюсь, уткнувшись лбом в песок: вокруг меня благословенный мир. Люди,
стоящие вокруг, договариваются, как быть дальше, а я блаженно лежу ничком в
белой пыли. Среди них появился еще один, деревенский парень с круглыми
глазами, на чью голую спину кладут мое деревянное ярмо. Смотри, я снова
стою, это не потребовало от меня усилий, они сами подняли меня, так
осторожно... И вот я иду, поддерживаемый с обеих сторон, ступая по воздуху,
как ступал некогда по озерной воде. Тогда я поддерживал глупого рыбака,
которому недоставало веры, а теперь самого меня поддерживают ласковые
солдаты, и они мне все равно что братья. Так Авраам вел сына к жертвеннику,
и оба дрожали от страха, пока ты не отменил свой розыгрыш. Я не был уверен,
что это тоже окажется розыгрышем, и немного трусил, но теперь я знаю.. В
розыгрыше участвовали мы оба, поэтому наполовину это моя вина, и я должен
еще раз объяснить тебе, почему я это сделал. Я пытался объяснить раньше, но
ты не слушал. Я ХОТЕЛ УМЕРЕТЬ, ЧТОБЫ ТЫ ПРОБУДИЛСЯ. Только поэтому. Я
думал, что ты спишь, отвлекся, занят чем-то другим и потому не знаешь о
гнусностях и отчаянии в созданном тобой мире. Как еще я мог объяснить себе,
зачем ты позволяешь всему этому свершаться, зачем допустил, при всей свой
любви и всеведении, чтобы люди стали хуже, чем звери, хуже тех гадов, что
извиваются среди камней, чтобы дыхание, которое ты вдохнул Адаму в ноздри,
превратилось в драконов смрад, а семя его - в грязь, отравляющую землю? Вот