"Артур Кестлер. Призрак грядущего" - читать интересную книгу автора

мастей - от дезориентированных простаков до циничных оппортунистов. Резюме
ситуации содержится в изречении Жана Поля Сартра: "Если мне придется
выбирать между Де Голлем и коммунистами, я выберу коммунистов".
Марксистско-экзистенциалистский журнал Сартра "Les Temps Modernes" стал
ежемесячным оракулом французских интеллектуалов. Одним из его вдохновителей
был профессор Мерло-Понти, сменивший Анри Бергсона в "Коллеж де Франс",
который в серии статей оправдывал сталинские чистки и пакт с Гитлером
"исторической необходимостью", клеймил англо-американскую политику как
империалистическую агрессию и отвергал любую критику в адрес Советского
Союза как косвенный акт агрессии. Статьи эти носили собирательное название
"Йог и пролетарий", что было полемическим перефразированием моей статьи "Йог
и комиссар", превратившей меня в глазах французских интеллектуалов в
фашистское исчадие. Спустя несколько лет Мерло-Понти одумался и порвал с
Сартром, как сделали до него Камю и Руссо; но в описываемое время "Шабаш
ведьм" был в самом разгаре.
Послевоенный период, на фоне которого развертывается действие романа, и
похож и не похож на 70-е годы. Союз с Россией в военное время и храбрость
коммунистов-маки еще были живы в памяти и оставались сильными эмоциональными
доводами, эффективно эксплуатировавшимися крестоносцами Коминформа и
пацифистами с голубками наперевес. Германия еще не вышла из хаоса, блокада
Россией Западного Берлина еще не была прорвана, Франция и Италия переживали
экономический и моральный кризис. Маоистскому Китаю, которому предстояло
стать последней вершиной треугольника, еще предстояло обрести свой
теперешний вид, так что внешняя политика России могла обрушивать всю свою
мощь на Европу. Позднее, в 50-е годы, когда американская финансовая помощь в
сочетании с зарождением Общего рынка возымела некоторый стабилизирующий
эффект, триумф коммунизма в Западной Европе стал немыслимым без прямой
интервенции России; однако в то время, когда писался роман, вероятность
такого исхода была весьма велика. Отсюда и мрачные признаки, сгустившиеся во
время похорон мсье Анатоля. Это, конечно, не должно было звучать
пророчеством - это предупреждение, раздавшееся в разгар сталинского террора.
Вот все различия между ранним, или классическим периодом Холодной войны
и позднейшими, более сложными событиями. С другой стороны, лишний раз
говорить о параллелях не приходится; они являются неизбежным производным
действий все тех же идеологических и материальных сил. В тот момент, когда
пишется это предисловие, стервятники, прикидывающиеся голубями, терзают
очередную Кроличью республику. Однако одновременно мы являемся свидетелями
еще более мрачного явления: подлинные, демократические голуби вчерашнего
дня, подцепив заразу, начинают приобретать привычки стервятников.
Лондон, февраль 1970

ЧАСТЬ 1

1. День взятия Бастилии

Полковник выпил так много вина, что, услышав свист ракеты, чуть было ни
полез прятаться за парапет балкона. Его пальцы вцепились в закопченные
стальные перила, глаза зажмурились, по тесно сомкнувшемуся строю гостей
побежала волна от дрожи его тела. Но, почувствовав на плече твердую руку
дочери, он открыл глаза и увидел, как ракета мелькнула, подобно золотой