"Вера Кетлинская. Мужество " - читать интересную книгу автора

Амуре крутые волны. Часто шел дождь, холодный и мелкий.
Работать стало тяжело. Тело покрывалось холодной испариной. Приходили с
корчевки измученными, грязными, мокрыми. Переодеться было не во что. Чтобы
обогреться и обсушиться, разжигали костры. Доморощенные сапожники без конца
латали прогнившую обувь. Когда ложились спать, постели были влажны от
сырости, а к утру сапоги покрывались белым налетом. Многие кашляли, у Пашки
Матвеева на ногах появились странные бурые пятна.
Кормились пшеном. Пароходы с продовольствием почему-то задерживались.
Приходили станки, колеса, рельсы, а мяса и овощей не было. Сперва пшенная
каша понравилась. Потом говорили: "Опять пшено". Потом стали кричать: "К
черту пшено, мы не куры!"
Вернер посылал телеграмму за телеграммой. Он успокаивал комсомольцев:
"Потерпите. Все идет. Все уже на колесах".
Морозов ходил по участкам работ во время обеда. Он не уговаривал и не
обещал ничего, но иногда бросал самому шумному ворчуну: "Если ты сейчас
такой ворчун, что же из тебя к старости получится?" или говорил
сочувственно: "Ну вот, хотели романтики да трудностей - а дома-то,
признаться, лучше!"
- Ничего не лучше! - кричали ему в ответ те самые парни, которые только
что проклинали пшено и погоду. - Разве мы жалуемся?
Пшено было все то же, а настроение поднималось.
Вечерами не знали, куда деваться. Не было ни клуба, ни просто крыши над
головой. Андрей вел регистрацию комсомольцев, но провести конференцию для
выборов комитета не мог - негде собраться. Ждали хорошей погоды.
Маленькие клубы возникали вокруг костров. Мокрые сучья шипели, пламя и
дым метались во все стороны - того и гляди спалит лицо. Но комсомольцы не
унывали. У костров пели песни. Клава, покашливая, рассказывала деревенские
смешные или страшные сказки, подражая интонациям старой сказительницы.
Ораторствовал Сема Альтшулер. Читал стихи Гриша Исаков. Иногда приходил
Морозов, садился поближе к огню, говорил запросто:
- А ну, сдвигайтесь потеснее. Чем так скучать, послушайте лучше, что я
вам расскажу.
Он рассказывал о соседних странах - Японии, Китае, о международном
положении, или вспоминал гражданскую войну, или увлекал ребят мечтами о
будущем, о том, как будут жить при коммунизме, какие чудеса принесет
развитие науки и техники. Морозов не был хорошим рассказчиком, но его любили
за ясность и убедительность речи, за умение посмеяться, подчеркнуть смешное
и за серьезные знания, которые чувствовались под внешней грубоватой
простотой.
Приходил Гранатов и рассказывал о пленниках харбинских застенков.
Таежный гость - старик - подсаживался к костру, попыхивая прокуренной
трубочкой. Его звали Семен Порфирьевич. Он рассказывал о диких трущобах, о
людях, бродящих по тайге и убивающих охотников и собирателей женьшеня, о
грубых нравах, о страшных морозах, о стаях изголодавшихся волков, нападающих
на деревни.
Приходил и Тарас Ильич. Но он больше молчал, думая свою думу. Его
считали своим - он работал на стройке в интернациональной бригаде Семы
Альтшулера. Его хотели премировать и долго спорили - чем. Но Тарас Ильич
неожиданно исчез. Его ждали день, два, неделю... Он ушел с ружьем, с мешком
за плечами и затерялся в тайге. "На косачей пошел", - мрачно сказал Семен