"Франциско де Кеведо. Сновидения и рассуждения об истинах, обличающих злоупотребления, пороки и обманы во всех профессиях и состояниях нашего века" - читать интересную книгу автора

человека, которого ты то и дело избиваешь и над которым всячески
издеваешься, а тебя что жалеть? Да и ты так упрям, что других жалеть не
способен.
- Изгонишь меня сегодня, - ответил бес, - магарыч тебе будет. А что до
того, что я ему тумаки даю и палкой дубашу, так это потому, что мы с его
душой на кулаках спор ведем, кому на том свете слаще будет, и никак
договориться не можем, кто из нас нечисть почище.
Речь свою бес заключил громким хохотом; разъярился мой славный
заклинатель и решил ему кляпом рот заткнуть.
Я, который меж тем вошел во вкус хитроумных речей дьявола, попросил
лисенсиата - поскольку никто нас не слышит и каждый из нас знает все тайны
другого, он как мой исповедник, а я как его друг, - дать ему вволю
наболтаться, обязав его только не обижать альгуасила. Условия были приняты,
и бес промолвил:
- Всякий стихотворец для нас все равно что родственничек при дворе -
протекция. Впрочем, все вы нам обязаны за то, что мы вас в аду терпим, ибо
вы нашли столь легкий способ обрекать себя на осуждение, что весь ад кишмя
кишит стихоплетами. Мы даже околоток ваш там расширили, и столько вас там
развелось, что ваша партия на выборах еще с писцами поспорит. Нет ничего
забавнее, как первый год послушничества осужденного стихотворца, ибо надают
ему здесь, на земле, рекомендательных писем ко всяким важным лицам, и думает
себе такой пиит, что сможет у Радаманта аудиенцию получить. Вот он и
спрашивает, где Цербера и Ахеронта увидеть сможет, и никак не хочет
поверить, что их от него не прячут.
- А какие наказания положены поэтам? - спросил я.
- Самые разнообразные, - ответил бес, - и особливо для них
рассчитанные. Казнь одних заключается в том, что в их присутствии хвалят
творения их соперников, но большинству положено в наказание их исправлять.
Есть у нас тут один стихотворец, срок он имеет тысячу лет, так он до сих пор
еще не кончил читать какое-то стихотвореньице жалобного свойства,
посвященное ревности. Иные лупят друг друга головешками, ибо не могут
договориться, какое слово лучше употреблять в поэзии - щеки или ланиты.
Кое-кто в поисках рифмы исшарил все круги ада, грызя себе ногти. Но кому
всех хуже живется в аду из-за бесчисленных интриг, сплетенных ими, так это
сочинителям комедий. Держат их в самом черном теле из-за немалого числа
королев, коих они заставили осквернить супружеское ложе, бретонских
принцесс, которых они обесчестили, неравных браков, в кои они заставили
вступить героев в развязках своих пиес, и ударов палками, которыми они
наградили почтенных людей в заключении своих интермедий.
Впрочем, замечу, что комические поэты с другими поэтами не содержатся,
ибо, поскольку ремесло их - строить козни и плести интриги, место им
отведено среди прокуроров и ходатаев, народа, в подобных делах особо
наторевшего. И порядок такой у нас в аду повсюду принят. Явился к нам
намедни пушкарь и требовал, чтобы его к военным поместили, а его к
следователям трибунала сунули, поскольку они больно охочи арестанта на пушку
брать. Портного определили к доносчикам, ибо последние хоть и ограничиваются
поклепами, но зато уж больно горазды их строчить да подметывать и честным
людям дела шить. Слепого, который захотел было сунуться к поэтам,
препроводили к одержимым разнообразными страстями, поскольку эти последние
все до единого ничего не видят. Человека, уверявшего, что он могильщик и