"Алан Кэйу. Бишу-ягуар (Повесть) " - читать интересную книгу автора

хлопка, а поверх плеч наброшена накидка, служившая и одеялом. Увидев, что
отец проснулся, девочка радостно улыбнулась. Босой ногой она расшевелила
угольки маленького костра и поставила жестянку с кофе на самый край
раскаленных камней, заменявших очаг;, движения девочки были неторопливыми и
точно рассчитанными.
Потянувшись, чтобы размять затекшие конечности, индеец, глядя на дочь,
подумал: "Недалек уже тот день, когда моя дочь станет прекрасной женой
счастливого юноши из нашего племени аразуйя. А может быть, она пойдет в
миссию и научится читать, тогда она сможет устроиться на работу в городе и
будет присылать домой деньги для своего отца. Она очень красивая, моя дочь".
Индеец считал себя цивилизованным человеком и к соплеменникам относился
со снисходительным презрением.
Его семья довольно продолжительное время жила в одной из миссий,
которую великодушные Отцы устроили на краю леса, надеясь обратить
невежественных индейцев в свою странную веру. Индеец научился говорить на
языке Отцов, которому обучил и свою дочь, потому что знал, что именно на
этом языке, на португальском, говорили торговцы, приезжавшие за шкурками,
плетеными корзинами с каучуком, коробами с орехами, кувшинами с маслом и за
всем прочим, что можно купить за горстку крузейро или обменять на гвозди,
одежду или прочную веревку. Индеец считал, что дочери полезно выучить язык,
поскольку тогда она сможет устроиться на работу в миссии, если в индейских
поселках начнется голод. В этом смысле он, пожалуй, и впрямь превосходил
своих собратьев, испытывавших чувство благоговейного страха перед белыми
людьми, которых и видели-то раз-два в год, не чаще.
Вся одежда индейца состояла из набедренной повязки и одеяла. Иногда он
надевал на шею бусы и пристегивал к лодыжке ярко расцвеченное перо, несмотря
на то, что Отцы уверяли (в чем он, впрочем, сомневался), что перо бессильно
против злых духов. Он был приземист, коренаст и отличался недюжинной силой.
Звали индейца Урубелава, что на языке аразуйя означало Упрямец.
Он встал, набросил одеяло на плечи, присел на корточки перед тлеющими
угольками и принялся молча потягивать кофе из жестянки, наблюдая, как
девчонка упаковывает их скарб и перевязывает веревкой, чтобы было удобнее
нести узел на голове. Нехитрый был скарб: эмалированный котелок, запасная
самодельная тетива для лука, моток прочной веревки, мешочек для кофейных
зерен, старая бутылка, выменянная у торговца и наполненная спиртом,
несколько наконечников для стрел, запасное одеяло и осколок точильного
камня, - индеец был неприхотлив.
Покончив с кофе, Урубелава натянул на лук тетиву, которую снимал на
ночь, чтобы уберечь от сырости, тщательно осмотрел связку стрел, придирчиво
выискивая поврежденные. Заметив, что одна стрела погнулась, он зажал ее
между ступней и, потянув обеими руками, выпрямил. Потом поднялся на ноги и
сказал:
- Хорошо.
Девочка поняла, что отцу понравился кофе, и счастливо улыбнулась,
сверкнув ослепительно белыми зубами. У нее были красиво очерченные темные
глаза, а в фигуре угадывалась скрытая грация. В ее жилах текла кровь белого
человека, признаки которой индеец сразу отметил в ее матери, когда женился
на ней в год великого переселения.
Чужеродная кровь не считалась у индейцев зазорной. Напротив, благодаря
ей у матери и дочери создался определенный авторитет в племени. Мать гордо