"Александр Хургин. Сквер" - читать интересную книгу автора

ответственности. Можно было, конечно, застрелившись, топиться и не с моста,
а, допустим, с лодки. Но не покупать же для такой одноразовой цели лодку.
Для такой цели пришлось бы лодку украсть. Чего я не умел, не умею и не хочу.
Потому что, если бы захотел, меня обязательно поймали б и обязательно
посадили.

Короче говоря, все эти самоубийственные мысли были похожи на раздумья
бедной Лизы о смерти ее неродившегося ребенка и кажутся сегодня вполне
юношескими и смешными. А тогда почему-то не казались. Мне - не казались.
Другим - не знаю. За других я не ответчик. У других бытует мнение, что мысли
о самоубийстве - это как онанизм или стихи: в юности все поголовно ими
грешат и страдают, а к зрелости все у всех благополучно проходит.
Проходит вместе с прыщами и метаниями в поисках смысла жизни.
Мол, человек понимает, что никто уже не заставит его писать сочинение
на эту паршивую неподъемную тему, и начинает жить спокойно и размеренно. То
есть скучно.
С другой стороны, а кто сказал, что жить нужно веселясь или веселиться
живя? Никто этого никому и никогда не говорил. Без скуки жить нельзя на
свете. Нельзя. Но иногда очень хочется. Так как скуки в жизни обычно больше,
чем самой жизни. Особенно в так называемом зрелом застойном возрасте.
Зато зрелый человек живет осознанно. И в эти зрелые, осознанные годы он
делает ошибки и глупости, но уже как исключение из правила, а не как
правило. Другими словами, он делает их намного реже. Вспоминая о том, что
делал когда-то их часто и густо, с удовольствием и теплыми сильными
чувствами. Не знаю, почему, но ошибки - и в частности ошибки молодости -
вспоминаются впоследствии именно с удовольствием. Правильные и положительные
поступки остаются где-то на дне памяти, в забвении, а ошибки - нет. Ошибки
греют нам душу и скрашивают серые трудовые будни. У меня есть знакомый,
который летом работает в нашем сквере. Он пасет там, в самом центре города,
свою черно-белую козу, на глазах у всех желающих ее доит и продает только
что надоенное козье молоко жаждущим. Да. Так если бы вы видели, с какой
нежностью и теплотой он вспоминает о первом своем подростковом триппере! У
него даже глаза увлажняются от чувств и приятных воспоминаний. Он в эти
минуты забывает о своей кормилице-козе и о ее доении и лишь задумчиво курит,
повторяя одно и то же:
"Какая была женщина! Сейчас таких женщин не делают - сняты с
производства". А вот о том, как он с отличием учился в вечернем университете
марксизма-ленинизма, мой знакомый не вспоминает никогда. Хотя нет,
вспоминает. Когда выпьет лишнего и его тошнит.
К слову сказать, меня тоже сейчас начало поташнивать. Похоже, я при
виде Анастасии излишне перевозбудился и переволновался. Что ни говори, а она
всегда меня волновала и перевозбуждала. Сейчас
- тоже. По всем, как говорится, правилам. А я уже думал, что меня никто
не волнует. Нет, не вообще меня не волнуют женщины, а не волнуют по-новому и
по-особенному. Волнение есть, но оно знакомое до всех своих мелочей и
оттенков. И раз ты знаешь, как именно будешь волноваться в следующую секунду
или минуту - это уже не волнение. Или волнение наполовину, без которого
легко можно в жизни обойтись. От такого волнения и отказаться не грех.
Может быть, не самому, я сам вряд ли от него откажусь, как и вообще ни
от чего сам не отказываюсь, но если оно исчезнет естественным путем -