"Анатолий Ким. Мое прошлое (Повесть)" - читать интересную книгу автора

вытаскивая из них мои детские сокровища, какие обыкновенно бывают у всех
мальчишек на свете, забирал всю мелочь, которую давала мне сестра на тот
случай, если часть пути я захотел бы проехать на автобусе или трамвае. Затем
он потрошил мою школьную сумку, вынимал и перекладывал в карман своей
залатанной телогрейки мой школьный завтрак, который был заботливо уложен
сестрою в бумажный пакет. Но, полностью ограбив меня, этот бандит не
ограничивался добычей. Скверно усмехаясь своим недобрым плебейским лицом,
покрытым ранними морщинками, он смотрел мне в глаза непонятным, почти
веселым, внимательным взглядом и принимался мучить меня. Он бил кулаками по
лицу, разбивал в кровь губы и нос, а потом, нагнув и подмяв меня под себя,
протягивал снизу руку и своими грязными длинными ногтями расцарапывал мне
лицо. Это было хуже всего. Это было уже не только насилие, грабеж и
мучительство...
Спустя почти полвека мне тяжело вспоминать об этом. Измученный и ослабленный
болезнью, я тогда не мог сопротивляться. Пока бандит обшаривал мою сумку и
затем избивал меня, мое хилое тельце сотрясалось от кашля и в груди страшно
хрипело, я задыхался. Ничего не стоило этому почти взрослому парню
расправиться со мной, как того душа его пожелает. Но зачем же он
расцарапывал ногтями мое лицо? Словно ставил на него кровавую печать своей
ненависти. Меня можно было ограбить и избить, но за что же ненавидеть?
Почему люди, делающие зло другим людям, еще и ненавидят их?
Алексей
За эту зиму и последующие весну и лето мы с сестрою переменили три квартиры.
Я не знаю, почему это происходило. У сестрицы моей был решительный,
независимый характер, и, несмотря на свои шестнадцать лет, она никогда не
мирилась с тем, что ей не нравилось. Маленькая ростом, но очень сильная,
крепконогая, подвижная, сестра хорошо танцевала, прекрасно плавала и
занималась спортивной гимнастикой. Одно время она даже хотела пойти в
цирковое училище, чтобы стать акробаткой. Но судьба у нее вышла другая, и
она впоследствии стала строительным инженером.
Вторую квартиру она нашла в городской слободке, похожей на деревню своими
одноэтажными домиками, палисадниками, огородами за кривыми заборами, и эта
слободка была расположена в низине на берегах гниловатой речки Плюснинки. В
приземистом неприглядном домике стояла огромная русская печь с лежанкой, и
была холодная пристройка с обмазанными глиной стенами. Эту пристройку и
заняли мы с сестрой.
В том доме жили три одиноких человека, находившиеся в каком-то родстве, но
не очень близком. Общего семейного уклада у них не было, питались они
отдельно, располагались по разным углам большой темной комнаты в
выгороженных закутках. Я не знаю, кому из них принадлежал дом и почему эти
люди жили вместе. Была там девушка Панна, полненькая, круглолицая, с
ямочками на щеках, с белокурыми кудрявыми волосами. В отдельном чуланчике
размещался молодой мужчина, уходивший на службу в синем мундире с золотыми
нашивками и в форменной фуражке,- не то летчик гражданской авиации, не то
юрист, как полагаю я теперь. А в закутке около русской печки располагался на
дощатом топчане слепой человек по имени Алексей. На табуретке возле его
постели всегда стоял старенький баян со стертыми перламутровыми
пуговками-клапанами.
Пять лет назад прошла самая страшная для России война, после которой многие
люди вдруг оказались в обстоятельствах одинокого существования. У одних