"Анатолий Ким. Отец-лес (Роман-притча)" - читать интересную книгу автора

потомкам было: служить благу народному -- хотя сам он этому благу мало чем
послужил из-за многочисленных детей (от которых уцелело лишь трое), по
слабости здоровья и, главное, из-за своей невероятной бестолковости в
практических делах, требующих внимательности и проявления силы воли.
Дух отца, таким образом, решительно повлиял на судьбы его трёх детей,
об этом и думал Николай Николаевич в своей лесной фортеции, вращая ногою
как проклятый колесо токарного станка и с запоздалым раскаянием ругая себя
за тот нелепый спор, в который он вступил там, на Разгуляе, с прекрасной
девушкой, тёмно-каштановой красавицей с серыми глазами, с Верочкой
Ходаревой, Верой Кузьминичной, ставшей его счастьем просто потому, что он
её видел однажды, одетую в накрахмаленную белую блузку и чёрную длинную
юбку, а потом и вовсе потерял девушку из виду, потому что отец умирал и
надо было к нему спешно ехать. Старик целый месяц пребывал в предсмертном
торжественном состоянии и однажды вдруг взял да и выздоровел -- а Верочка
Ходарева всё это время где-то жила, и Лида, уехавшая из отчего дома в
Москву неделею раньше остальных, уже где-то встречалась с нею и могла хоть
каждый день видеть её, а Николай этого не мог, увы, не мог, как и не мог
решиться хоть словечко спросить о ней у сестры, которая по простодушию
своему полагала, что после первой недружественной встречи и взаимных
пререканий они отныне навсегда враги.
Не судьба была Николаю Тураеву увидеть ещё раз девицу Веру Ходареву в
многие последующие годы после их встречи, а судьба была ей через год выйти
замуж за наследного касимовского купчика Козулина, который учился в Москве
в университете на юридическом вместе с Андреем и который вначале считался
как бы женихом Лиды, а потом внезапно перелюбил и сделал предложение её
лучшей подруге, тем самым навсегда рассорив их и попутно нанося скрытую
чудовищную рану брату бывшей невесты, и раненая душа Николая Тураева совсем
легко приняла то решение, что предопределило всю его дальнейшую судьбу: он
вышел в отставку и начал строить дом в лесу.
И вот дом выстроен, его в восемнадцатом году сожгут мужики, а
опростившийся барин знай крутит себе, накручивает токарный станок, при этом
вспоминая единственную встречу с курсисткой Верой Ходаревой, и ему уже не
верится, что это он полюбил её роковой бесплодной любовью, а время -- это
пустота, -- и вот сын Николая Тураева, Степан, приполз на родное пепелище
умирать. Он с невнятным чувством жалости ко всем жившим и уже исчезнувшим
смотрит на ржавые останки чугунного токарного станка, на котором его отец
вытачивал шахматные фигурки и балясины для так и не осуществлённого
мезонина, -- и, постояв над неподвижным маховым колесом и чугунной
переломленной станиной как над останками умерших, погибших, взорванных
мощной миной замедленного действия -- беспощадно искореженных и размётенных
взрывом прошедшего времени, Степан Тураев ещё раз оглядел широкую поляну,
заросшую молодыми соснами и берёзами, вкусил миг жгучей скорби по навеки
утраченному прошлому и отправился в деревню, чтобы найти там родственников
или тех, кто ещё помнили его. Надо было раздобыть топор, пилу и вновь
вернуться сюда, чтобы отремонтировать дубовый сарай и остаться в нём жить
до скончания своих дней или до следующей весны -- что было в его сознании
одно и то же.
За лето и осень он устроился основательно, поступил в лесничество
работать лесником, и ему выделили лошадь, дали форму, получил на службе
старенькое ружьё и к зиме добыл двух кабанов и лося, обеспечил себя мясом,