"Анатолий Ким. Соловьиное эхо" - читать интересную книгу автора

- Ложись, Ольга, здесь чудесный воздух.
- А как же ты? - забеспокоилась она.
- Я буду караулить тебя, как солдат, - ответил магистр и привлек к себе
жену.
Уложив ее и надежно укутав мохнатым пледом, Отто Мейснер посидел на
краю кровати, и, когда неразличимая уже в сумерках жена сонно притихла и
замерла, он встал и тихо направился в сторону. Но словно невидимая нить
беспокойства потянулась вслед за ним. Магистр оглянулся на черную невнятную
кущу дерева, под прохладным шатром которого смутно угадывалось нечто такое в
мире, с чем отныне и навсегда будет связана его беспомощная человеческая
тревога. Он вернулся назад, опустился на колени у изголовья и осторожно
нашел в темноте сухие мягкие волосы жены. Она охватила его руку горячими
ладонями, быстро поцеловала. Отто Мейснер взволнованно произнес:
- Спи, дорогая. Не здесь и не сейчас произойдет то, что должно
произойти и что для Бога нашего так же значительно важно, как наша смерть и
наше рождение. Все эти таинства священны, а любовь священнее всего, и
поэтому рождаться и умирать мы можем на людях, а любить - только наедине,
сейчас же слишком много ненужных свидетелей вокруг. Вон река под обрывом,
вода прикрыта прохладным туманом, и в нем, Ольга, прячутся хитрые русалки. А
вон, гляди, сверху месяц смотрит на нас, а рядом с ним, видишь, притаились и
следят за нами златоволосые наши внуки, прикидываются звездочками. Наверное,
им невдомек еще, что они наши внуки, но однажды мы охватим их своим высшим
вниманием, заключим в свое сердце; и, когда они, полежав там, созреют, как
цыплята, и станут буйно колотиться, желая вырваться наружу, мы рассмеемся с
тобою и отпустим их на свободу... Все это будет, потому что чудо,
божественное чудо и великая радость в том, как я люблю тебя, и это не может
быть напрасным. Спи спокойно... но что я слышу? Ты смеешься? Или плачешь?
- Нет, я смеюсь, Отто! Потому что не могу понять, о чем ты
беспокоишься. Разве все, все уже не произошло у нас с тобою? Знаешь, мне
сейчас кажется, что мы уже прожили вместе жизнь, и все было, и мы даже можем
рассказывать обо всем друг другу...
- Да, Ольга...
- Я устала и сейчас усну... Вот сейчас... сейчас, - лепетала моя бабка,
не подозревая, что перед нею находится призрачный предмет мечты нашей
(впрочем, как и она сама) и что, крепко сжимая теплые пальцы друга в своих
руках, сжимает, в сущности, некую пустоту, на время принявшую форму узкой
руки. - Спокойной ночи, Отто.
- Спокойной ночи!
И она вправду уснула, легко, на полувздохе уйдя в сон, и душа ее стала
недоступна для бодрствующего мужа.
А он сидел, держа ее руку на коленях, и смотрел вверх, сквозь ветки
яблони, в темно-синий колодец молодой летней ночи. Пятно синевы было
небольшим, конфигурацией напоминало оно песочные часы. В нижней колбе этих
небесных часов синего стекла ярко горела золотая звездочка.
- Я один из твоих внуков, - возвестила она.
- Внук... - словно эхо собственных мыслей, отозвался Отто Мейснер. -
Скажи, дорогой внук, зачем понадобилось тебе вызывать меня, подобно
спиритуалистам, и вновь отправлять по этому уже пройденному пути?
- Прости, дедушка, я виноват, наверное, - каялся внук. - Но я почему-то
очень тоскую по тебе, и мне хочется увидеть тебя. Ведь того, чего не