"Анатолий Ким. Соловьиное эхо" - читать интересную книгу автора

увидишь, полюбить нельзя. Вот я и стараюсь представить тебя в часы одинокие
и грустные, потому, наверное, что люблю все же своего деда.
- Лукаво, смахивает в общем-то на трюк софистов, - усмехнулся Отто
Мейснер, - но очень мило с твоей стороны. Впрочем, хоть я никогда не буду
иметь счастья лицезреть внуков и теперь вижу перед собою лишь рыжую звезду
средней величины, я тоже люблю тебя, внук-софист. Только прошу об одном:
воссоздавая историю своих предков, старайся больше придерживаться фактов и
поменьше фантазировать. Знай же, что и поэтические фантазии наши
небезопасны: и они могут послужить человеческой неправде и злу.
Пока Отто Мейснер столь дружелюбно и назидательно беседовал со звездою,
она передвинулась из нижней камеры песочных часов в верхнюю. Ночной мир
продолжал свое неслышное и торжественное шествие.
- Человеку иногда представляется, внук мой, что глубокий сон есть его
бытие и вокруг вращается лишь синяя воздушная сфера, чуть освещенная сонмами
непостижимых огоньков. Такое приходит к человеку, если, скажем, он очутился
один в ночи и у него бессонница, и он долго смотрит в окно на тихую Селену,
у которой бледный выпуклый лоб, слегка пасмурный, со следами каких-то
таинственных забот. И невыразимое чувство отдаленности от всего прошлого
настигнет его, и покажется ему, что он никогда не знавал ни вкуса яблока, ни
поцелуя матери. И что, может быть, дельфин он белотелый, который дремлет на
волнах посреди океана. И вокруг одни громады пляшущих водяных гор, в гребни
которых, когда они взлетают ввысь, окунаются небесные звезды. Простым и
непроизвольным движением протянет он вперед руки, подставляя их свету луны,
и увидит две бледные ладони, слабо мерцающие на фоне темного подоконника. И
тогда покажется ему, что более одинок он, чем даже дельфин на волнах. Но
слышишь, дитя мое? Воет собака в деревне. Она поджала хвост, подняла морду к
луне, и душа ее замерла в тоске предчувствия. Возможно, она предчувствует,
что назавтра ее застрелит хозяин. И она не ошибается - подобное знание
существ неразумных, интуитивных удивительно, мой друг! Но не дано ей во веки
веков поведать кому-нибудь о своем одиночестве. Только человек, наделенный
божественной душой, способен постичь свою тревогу бытия и через это познать
тревогу о других. И поэтому, мой дорогой, мы можем вполне довериться друг
другу. Вот как ты мне и я тебе.
- Отто Мейснер! Я по достоинству оценю это высокое наше свойство, когда
и сам в свою очередь ринусь однажды в августовский звездопад на землю и
стану человеком. О какое это неистовое волнение - знать, что будешь на земле
человеком! Все мое звездное вещество кипит от этого волнения, и огненные
фонтаны протуберанцев так и брызжут от меня во все стороны. Представить
только! Вчера еще тебя и в помине не было, а нынче вот ты - сидишь в
столовой и пьешь пиво! Откуда Вы пришли, светлый гость, спросят у меня, и
кто увенчал Вас золотой короной? Что я могу на это ответить? Стоит ли,
скажу, об этом спрашивать. Я уж есть, вот он я - и чего вам еще надо? Все
хорошо теперь, скажу я, только не хочу, чтобы в этой жизни встретилась мне
одна небольшого роста женщина, натуральная блондинка с нежными льняными
локонами до плеч. Не хочу любить ее и терять. И однажды, лежа на диване в
углу комнаты за книжными шкафами, не хочу услышать, как она на расстоянии
двух шагов от меня милуется с другим. И не хочу потом говорить, разливая с
глубокомысленным видом пиво в стаканы, что любви нет и счастья тоже, и
никогда этого не было, а есть и были всегда лишь себялюбие, обман и
самоутешение.