"Анатолий Ким. Запах Неустроева; Рыба Simplicitas (Два рассказа)" - читать интересную книгу автора

любовь. Убить эту любовь тем, чтобы затащить ее в разряд унылых действий,
доступных и дикарю, и мужскому секс-символу, киноактеру N. М.
Но я не захотел следовать за нею - потеряв ли надежду, испугавшись
некрасивости жизни - и тем самым все равно убил любовь. Я как бы принес ее в
жертву, ею заплатил за то, чтобы стать одним из популярных чародеев
двадцатого века. Вместо призрачного счастья, вызывающего в человеческих
сердцах спазм пронзительной жалости к быстротекущей жизни, я заполучил рыбу
Simplicitas, которая живет в каменной норе, никуда из нее не выбираясь.
И я, находясь рядом с тою, которая была моей Беатриче, недоумевал,
почему эта крашеная, немолодая, неизвестная мне женщина так волнуется и
разговаривает со мною несколько странным образом - нетерпеливо и с какою-то
плохо скрываемой досадой. Я выслушивал неинтересные для меня истории про
семнадцатилетнего парня - с врожденной сатанинской гордыней, что и станет
причиной многих неудач в его жизни, а однажды он попытается выместить их на
родной матери... Я скучал, томился чуждостью всего окружающего, ненужностью
этой встречи - я любил ее всю свою жизнь, она стала причиной перелома моей
судьбы, причиной того, что я не захотел быть инженером-химиком, а стал
целителем-экстрасенсом... - и вот я не узнал ее.
Она же захотела со мною встретиться, когда я стал уже толст, лыс,
некрасиво знаменит, морщинист, с набрякшими мешочками подглазий, с тяжелой
усталостью на душе. И я не узнал ее даже тогда, когда она отчаянно и
откровенно намекнула, кто она, задав вопрос, правда ли, что я любил ее в
детстве?
Но откуда она-то сама могла узнать об этом, равно как и о том, что я
всю жизнь продолжал любить ее? Кто мог открыть ей такое? Или в Эпоху
Всеобщей Растерянности, словно перед концом света, маленькая крашеная
женщина стала, как и многие из нас, пророчицей и яснознающей, читавшей в
чужих душах? Рыба Simplicitas не ответила мне на этот вопрос.
Зато она сделала интимное признание, которое каким-то отдаленным
образом могло объяснить мне причину возникновения того конфуза, постыдного
для меня и мучительно оскорбительного для М. Т., имевшего место при нашей
встрече - последней на этом свете. Рассказ рыбы касался того, что и она,
Simplicitas, в своей жизни любила...
- У тебя любовь была, - говорила мне рыба Simplicitas, - потому что в
молодости твоей, как и у многих, был избыток энергии выживания. Его бывает
гораздо больше, чем надобно для этого выживания, а ты был к тому же особенно
щедро наделен от природы. И вот, значит, твой излишек и был твоей любовью, и
его оказалось довольно много. Но с годами энергия выживания, отпущенная
человеку, постепенно оскудевает, и к старости ее остается ровно столько,
чтобы только поддерживать само существование. На любовь уже нет энергии. И
ты не узнал свою Беатриче не потому, что твоей любви в этом мире никогда не
было, что она оказалась лишь ложной тревогой юности. Нет! Не печалься. Ты не
узнал М. Т. не потому только, что она постарела и катастрофически
изменилась, как то бывает со всеми женщинами. Ты не виноват. Ибо не узнал
свою любимую по той простой причине, что к этому времени уже не осталось у
тебя лишней жизненной силы, которая и есть любовь. Не ты не узнал - ничто не
могло узнать самое себя.
Далее последовал такой рассказ. В какое-то определенное время юности
рыба Simplicitas впервые увидела, припав глазом к верхнему краю входного
отверстия, соседнюю пещеру и в ее темном отверстии - чей-то круглый глаз и