"Лилия Ким. Библия-Миллениум (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

- Оставь меня! Оставь! - он орал и орал, не замечая, что вся семья
собралась вокруг и пытается остановить этот припадок. Ир трясет его за плечи
и лупит по щекам - Онан отбрасывает его ногами. Мать вылила на него ведро
холодной воды - никакого эффекта. И лишь удар отца кулаком в висок
прекращает наконец его мучения.

[+++]

Онан тяжело заболел. Причина была неясна. Как будто кто-то по капле
день за днем высасывает его силы. Предположили глистов, но гипотеза не
подтвердилась, к тому же это должны были быть такие гигантские и прожорливые
глисты, каких наука не знает.
- Вы занимаетесь мастурбацией? - спросил врач.
- Чем?
- Ну... онанизмом...
- А... да.
- Как часто?
- Каждый день.
- Сколько в среднем раз?
- Иногда по четыре-пять подряд... Не знаю, я не считал.
- Вот и возможная причина.
Ему прописали покой и усиленное кормление. Вершина блаженства отчетливо
мелькнула на горизонте и... исчезла.
- Держи руки у меня на виду! Чтобы я все время их видел! - крикнул отец
за завтраком.
Онан послушно положил руки на стол, через какое-то время у него
зачесалось колено, и он машинально опустил руку. В этот же момент, опрокинув
сахарницу, отцовская рука метнулась и поймала его кисть.
- Онан! Я сказал, держи руки постоянно у меня на виду!
- Но у меня...
- Не важно, что у тебя! Это чертово... довело тебя до полного
истощения! И запомни - если понадобится (я - твой отец, ты - часть меня!),
отрублю тебе руки, в случае необходимости спасти твою никчемную, никому,
кроме нас с матерью, не нужную жизнь!
Иуда, с лицом, словно высеченным из красного гранита, сбил все замки с
двери, ведущей в комнату Онана, а затем снял с петель и саму дверь. Яростно
орудуя инструментом, Иуда, наверное случайно, разбил старое зеркало. Осколки
посыпались Онану в уши. Он вскрикнул, в последний миг поймал наполненный
ужасом взгляд возлюбленного, и тот исчез. Исчез навсегда.
Комната превратилась из убежища в простой тупик, где лежал покойник с
широко открытыми глазами. Высохший моллюск, у которого отобрали раковину. Он
больше не ел и не вставал с постели. Шуа обмывала сына, пыталась влить в
плотно стиснутые челюсти хоть несколько капель бульона. Все тщетно: Онан не
реагировал.
Однажды мать почувствовала, как холодок пробежал вдоль ее позвоночника
к затылку. Она медленно повернулась, боясь увидеть на подушке сына вместо
головы истлевший череп, но Онан, ставший полупрозрачным, глядел ей прямо в
глаза и улыбался.
- Я рождаюсь, мама, - еле слышно прошелестел он, и последние звуки
тающего голоса слились с шорохом листвы клена, посаженного в день его