"Лилия Ким. Библия-Миллениум (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

что все останется так, как есть.


КОЛЕНО ИУДЫ

ОНАН

Огромное зеркало - самое раннее, самое счастливое воспоминание детства.
Вот уже двадцать лет каждое утро оно встречает Онана ласковым, пристальным
взором, улыбается губами его глазам, заботливо сопровождает все его
движения, неотрывно рисует все еще юные черты его нежного тела. Зеркалу
чуждо непонимание, его взаимность чиста и естественна, оно не притворяется.
Во всю высоту, во всю ширину, целиком и полностью оно принадлежит Онану, оно
его - так будет всегда. А подойди к нему кто-то другой - оно просто не
станет его отражать, просто не станет. Онан это знает. Нет, зеркало ему не
изменит.
В доме тихо. Онан запирает дверь, поворачивается. Они снова вместе -
двое любящих и любимых, никто не потревожит их счастья. Обнаженное тело
Онана медленно приближается к своему двойнику, руки соприкасаются с гладкой
поверхностью стекла. Зеркало нагревается его теплом, запотевает от горячего
и влажного дыхания, долгий поцелуй. Головка члена, словно алый бутон,
раскрывается на глазах, тянется вперед, мгновение... и, уткнувшись ею в еще
прохладную гладь стекла, Онан ловит чарующий трепет, что стремительным
потоком пробегает по его возбужденному телу. Счастье... Поцелуями он осыпает
свою белую руку, плечо, шею...
Он одновременно и любящий, и любимый, их ощущения синхронны - он и
целующий, и вкушающий поцелуй. Единство, перерастающее в единение.
Чувственная рука ласкает его шею и грудь, чутко и нежно сжимает горячую
плоть, проникает в самые потаенные уголки его тела, пощипывает, натягивает,
скользит. Слезы радости орошают лицо, ноги дрожат от сладостного напряжения,
он не выпускает себя из объятий, тихий стон срывается с влажных уст, и
зеркало благодарно принимает в себя прекрасные вожделенные брызги,
немедленно обрамляя их лучащейся радугой распадающегося света. Онан
улыбается, смеется, как маленький мальчик, и через мгновение его влажный
язык игриво и жадно слизывает сладковатую сперму. Обмякнув, Онан какое-то
время сидит неподвижно, облокотившись на свое отражение в зеркале, потом
чуть отклоняется и, выгнув спину так, что позвонки, кажется, вот-вот
проткнут шелковистую кожу, целует свой член.
Постель принимает его - счастливого, опустошенного. Собственная его -
не его рука - ложится кольцом вокруг шеи, он целует эту ласкающую руку,
ощущая трепет - и призывный, и ответный. Ладонь некоторое время скользит по
его щекам, трется тыльной стороной о щетину, он зарывается носом в самую ее
мягкую, теплую, как живот кролика, середину.
- Я люблю тебя, - нежно, чуть слышно произносит он, сливаясь с рукой в
долгом поцелуе.
Его комната всегда полутемная, со спущенными шторами, глухой дубовой
дверью, тремя замками и цепочкой - это маленькое длинное углубление в рифе,
куда он заползает и где чувствует себя в относительной безопасности. Онан
бежит к огромному зеркалу, снизу до верху наполненному им самим, его