"Эмилия Кинг. Чисто английские вечера " - читать интересную книгу автора

господами из министерства иностранных дел Германии и двинулся к середине
зала. Здороваясь с гостями и приглашая их занять места за столом, сэр Джеймс
после нескольких предварительных замечаний открыл прием, обратив на
присутствующих свои светло-серые, почти выцветшие глаза.
Сегодня званый ужин - он так любит эти блестящие веселые сборища.
Притом он немало повидал на своем веку, отлично знает свет и этот мир, и
хоть он человек добрый, но не прочь поразвлечься искусной насмешкой,
словесной перепалкой, да и послушать, как иные злые языки сшибаются между
собой в непримиримой схватке. Без всего этого не обходится на приемах, где
встречаются люди самых разных устремлений. И это придает им особый вкус и
пикантность.
Острый и резковатый Джек Льюис бывает излишне прямолинеен. Он, видимо,
всерьез считает Гроули последователем, нацизма. Но это его проблемы, что и
как ему видится в Гроули. Есть всегда в лице уязвленного оппонента что-то
такое, когда он немедленно багровеет от жаркого стыда, изумления и гнева, и
тщетно силится неуклюжими словами отплатить злой осе, ужалившей и мигом
улетевшей, - есть в лице такой злополучной жертвы что-то трогательное,
что-то вызывающее в Джеймсе Гроули чудесное ощущение молодости.
Но все хорошо в меру. Лорд Гроули был человек не жестокий и не склонный
к излишествам. Он любил блеск и веселье таких вечеров, быструю возбуждающую
смену развлечений. Он любил многолюдье, оживление, любил принимать у себя
дома лучшие умы и острые характеры. Но при этом он любил и обнаженные
бархатистые плечи хорошеньких женщин, и сверкающие ожерелья на взволнованной
груди. Любил женщин в блеске золота и бриллиантов, подчеркивавших
ослепительность и дороговизну их вечерних туалетов. Любил женщин -
воплощение прекрасного: упругая грудь, точеная шея, стройные ноги, узкие
бедра, неожиданная сила и гибкость. Ему нравились томная бледность,
золотистая бронза волос, тонкие ярко накрашенные губы - и в складе губ нечто
порочное, греховное, манящее.
Он любил все то, от чего без ума всякий мужчина. Всем этим он
наслаждался, отводя наслаждению подобающее время и место. Но превыше всего
он ставил чувство меры и всегда умел вовремя остановиться.
- Итак, господа, - обратился сэр Джеймс к собравшимся, - время, в
которое мы живем, не дает нам передышки. Так давайте будем ему
соответствовать. Каждый на своем месте.
Бросив оценивающий взгляд на Гроули, Халберт пододвинул кресло к столу,
вытащил носовой платок и, готовясь взять слово, старательно расправил и
пригладил усы.
- Давайте ближе к делу, - буркнул Клейборн, массивный, похожий на быка
мужчина, одинаково склонный к внезапным вспышкам гнева и чрезмерному
радушию. - Будем говорить напрямик, - хрипло сказал он. - Мы не можем
сражаться против коммунизма во всем мире и в то же время цацкаться с ним у
себя в стране. Мы не должны пренебрегать ни одним фронтом борьбы против
него, в том числе и радикальной деятельностью национал-социализма в
Германии.
- Я бы поставила вопрос шире, мистер Клейборн, - заговорила Эльза фон
Мюльц. - Речь вовсе не о том, чтобы сражаться против чего-либо. Мы, никогда
не были агрессивными. Речь идет о том, чтобы не потерпела ущерба наша
оборона. Надо защищать нашу общую экономическую и политическую безопасность.
- Да, господа, все мы в последнее время стали особенно чувствительны в