"Росс Кинг. Домино" - читать интересную книгу автора

путем побудили к супружеству. "Любая Женщина, независимо от Возраста,
Положения в Обществе и Рода Занятий, - гласил закон, - если она обманным
Путем побудила кого-либо из Подданных Его Величества заключить с нею Брак,
какие бы Способы при этом ни использовались: Духи, Румяна, косметические
Примочки, искусственные Зубы, фальшивые Волосы, Кринолины, Туфли на высоких
Каблуках, накладные Бедра, должна быть наказана по Закону за Колдовство,
Брак же объявляется недействительным".
Прочитанное рассмешило меня до слез.
- Каким же нужно быть болваном, - сказал я Топпи, показывая ему
заметку, - чтобы жениться на красивой внешней оболочке!
Но Топпи не поспешил возвысить свой голос против подобной
неосмотрительности, поскольку, как он уверил, именно так поступает
большинство джентльменов, а равно и леди.
- Подумай, Джордж, - сказал он, - какой малостью определяется наше
суждение о богатстве и характере человека: двумя-тремя предметами одежды,
лентами, нашивками. - Он, как шпагоглотатель, откинул голову назад, словно
обращая речь к потолочным балкам, - обычная его поза, когда он
разглагольствовал. - Каждый из нас своим внешним существом обязан портному.
В этом городе ты встретишь множество людей, не имеющих иного существования,
кроме определенного их портным. Сними с них нарядное платье, и получишь
совершенно незнакомую особь, похожую на себя одетого не больше, чем на
короля Пруссии. Портной - тот же торговец маскарадными костюмами, его
изделия точно так же скрывают наше истинное лицо. В чем же разница, хотел бы
я знать?
Случайно мы как раз и побывали незадолго до этого у торговца
маскарадными нарядами, на складе одежды мистера Джонсона на Тависток-стрит,
за углом, куда мы направились из нового дома Топпи на Гроувенор-Сквер. Я
явился к Топпи затем, чтобы рассказать о своих новых знакомых и спросить
совета, как себя с ними вести. По моему убеждению, Топпи, сам принадлежавший
к Достойным Особам, должен был в этом разбираться.
Однако мои надежды пока не осуществились, поскольку обратиться за
советом у меня не было возможности. Два часа назад меня приветствовал у
дверей Уилрайт, старый служака, взятый недавно из Челсийского инвалидного
дома. Топпи нарядил его в пышную форму швейцарской гвардии и поставил у
парадного входа выкликать часы и охранять от грабителей хозяйское добро. А
оно водилось в изобилии и многообразии, потому что Топпи вознамерился
сделать свой дом одним из самых утонченных в Лондоне, чего бы это ни стоило.
В первые же дни по прибытии он арендовал дом и накупил имущества на четыре
тысячи фунтов, а затем с большой энергией и разборчивостью взялся его
ремонтировать и украшать, причем ни конца, ни каких-либо результатов пока не
наблюдалось. Едва ли не каждый день две изможденные серые в яблоках кобылы
от лавки Гамли и Мура подвозили к дому повозку с новой мебелью, и каждый
день немного продвигалась работа итальянских мастеров - резьба в стиле
рококо и золотая лепнина над каминами и дверями. Мастеров этих несколько раз
увольняли и отсылали в Италию, а потом призывали обратно, так что они не
имели надежного куска. Как следствие, ремонт в комнатах и коридорах тянулся
неделями, но бывали периоды, когда работа кипела вовсю, и приходилось
держать ухо востро, чтобы увернуться от деревяшек, летевших из окон
четвертого этажа, или не угодить под неожиданный дождь штукатурки с потолка.
Но в то утро стояла тишина, и голубые драпировки - тяжелые, в складках