"Редьярд Киплинг. Месть Дангары" - читать интересную книгу автора

духов.
И Галлио, помощнику правителя, было наплевать на все эти вещи. Он уже
давно жил здесь, и бариа-кол любили его и приносили ему в дар убитую копьем
рыбу, орхидеи, сорванные в чаще сырого, темного леса, и столько дичи,
сколько он мог съесть. Он, в свою очередь, давал им хинин и вместе с
Атхоном Дазе, верховным жрецом, направлял их нехитрую внутреннюю политику.
- Когда проживешь в этой стране несколько лет, - сказал Галлио за
обедом у Кренков, - начинаешь понимать, что одна вера не хуже другой.
Разумеется, я стану помогать вам по мере сил, но не обижайте моих
бариа-кол. Это хороший народ, и они доверяют мне.
- Я их божьему слову учить буду, - сказал Юстус, и его круглое лицо
загорелось восторгом, - и, конечно, их предрассудкам я, не думая наперед,
ничего плохого не сделать. Но, друг мой, ваша равнодушность к вопросу веры
есть очень непохвальная.
- Ну, - нетерпеливо сказал Галлио, - мне надо заботиться об их бренном
теле; на моих руках вся округа. Но вы можете попробовать спасти их души.
Только не действуйте как ваш предшественник, а то, боюсь, мне трудно будет
поручиться за вашу жизнь.
- А что с ним случилось? - не дрогнув, спросила Лотта, протягивая ему
чашку чая.
- Он отправился на гору, в храм Дангары, - ясное дело, он был здесь
новичком, - и стал колотить старого Дангару зонтиком по голове; понятно,
бариа-кол вытолкали его из храма и жестоко отколотили самого. Меня в то
время здесь не было, и он отправил мне с гонцом записку: "Подвергаюсь
преследованиям во славу божью. Пришлите роту солдат". Ближайший военный
пост находится в двухстах милях отсюда, но я догадался, в чем дело. Я
поехал к Атхону Дазе и по-отечески поговорил с ним. Я выразил удивление,
как это при его мудрости он не понял, что у сахиба был солнечный удар и он
от этого лишился рассудка. Нужно было видеть, как они сожалели о своей
ошибке. Атхон Дазе принес свои извинения, послал ему молока, дров, птицы и
всякой всячины, а я пожертвовал пять рупий на храм и сказал Макнамаре, что
он вел себя неблагоразумно. Он ответил, что я из соображений политики
преклоняю колени в капище идола. Но если бы он перевалил за гребень горы и
оскорбил Палин-Део, бога племени сариа, его бы посадили на кол из
обожженного бамбука задолго до того, как я подоспел бы к нему на помощь, и
тогда мне пришлось бы повесить нескольких бедняг. Будьте с ними помягче,
падре... Впрочем, я не думаю, что вы многого здесь добьетесь.
- Не я, - сказал Юстус, - мой господин. Мы с малых детей начинать
будем. Многие из них есть больны, так ведь? За детьми пойдут матери, потом
мужчины. Но я хотел, чтобы вы в душе на нашей стороне были.
Галлио покинул их и, рискуя жизнью, отправился налаживать починку
прогнивших бамбуковых мостов, истреблять слишком назойливых тигров,
ночевать в пропитанных миазмами джунглях и выслеживать воинственных
сариа-кол, уносящих после набегов головы своих собратьев бариа. Галлио был
нескладный, косолапый молодой человек, по самой природе своей неспособный к
безоговорочной вере и благоговению перед святынями и стремившийся к
неограниченной власти, которой он и пользовался в тех малопривлекательных
краях.
- Никто не зарится на мое место, - не раз с мрачным юмором говорил он.
- Мой начальник заглядывает сюда, только когда он совершенно уверен, что