"А.Ф.Кистяковский. Исследование о смертной казни " - читать интересную книгу автора

смертная казнь не удерживает от преступлений всех, к ним склонных, то
все-таки она удерживает многих или, по крайней мере, некоторых. Эта фраза
давно пущена в обращение и сделалась у всех защитников общим местом; лет
тридцать тому назад, когда Миттермайер стоял в противоположном лагере, он
любил повторять эту фразу. Защитники смертной казни, которые твердят об
устрашимости смертной казни на основании разных проявлений между людьми
страха пред этим наказанием, похожи на того человека, который, несмотря на
научные доводы о вращении Земли вокруг Солнца, все-таки твердит: не Земля, а
Солнце ходит вокруг Земли, меня в этом убеждают собственные мои глаза.
в) Некоторые противники смертной казни, увлекаясь желанием доказать
бесполезность этого наказания, впадают в крайность: так, одни приписывают ей
увеличение преступлений; другие готовы даже доказывать, что смертная казнь
вообще не имеет ничего страшного и даже более, что отнятие жизни посредством
гильотины или веревки не только безболезненно, но сопровождается некоторыми
приятными грезами. Первое мнение достаточно основательно опровергнуто
вышеизложенными доводами о происхождении преступлений, принадлежащими
Силвеле, который не замечает, впрочем, что его доводы столько же опровергают
его противников, сколько говорят и против него самого. Метафизические же
доводы о том, что смертная казнь совершенно не страшна, потому что она есть
удел каждого, и что разные мудрецы считали ее успокоением, а также
физиологические соображения о безболезненности и даже некоторой приятности
отнятия жизни посредством гильотины или виселицы, хотя бы они в научном
отношении и были справедливы, противоречат общему ощущению, общей
настроенности.
г) Защитники смертной казни готовы навязать своим противникам
намеренное или ненамеренное стремление доводами против действительности и
полезности смертной казни подорвать необходимость и пользу других наказаний.
Повод к этому подают отчасти те из противников смертной казни, которые,
отвергая устрашительность смертной казни, признают, однако ж, это качество
за другими наказаниями; таким образом, защитникам не стоит большого труда,
применив аргументы своих противников против смертной казни к другим
наказаниям, доказывать, что эти аргументы подрывают основание вообще всех
наказаний. Но дело в том, что как смертная казнь, так, очевидно, и другие
наказания не имеют той устрашительной силы, чтобы удерживать от преступлений
других; и те противники смертной казни, которые доказывают бессилие страха
смертной казни и силу страха других наказаний, сами себе противоречат и
подрывают силу собственных доводов. Но отрицание устрашимости наказаний не
есть еще отрицание вообще наказаний.
Наказания необходимы и полезны и помимо устрашительной и сдерживающей
силы, которую им прежде приписывали, но которая при более глубоком изучении
дела оказалась не существующею: они полезны тем, что они отнимают
возможность у самого преступника делать преступление и причинять вред
обществу; они отнимают или физическую, или нравственную возможность вредить.
Если, правда, на деле наказания не всегда способствуют возрождению в
преступнике нравственной невозможности делать преступления и даже производят
обратное действие, то это зависит от дурной организации тюрем, а не от
самого наказания. Все стремления современных обществ направлены в деле
наказаний к тому, чтобы сделать из них орудие нравственного перерождения;
если эти стремления не имели вполне удачных результатов, то это еще не
значит, чтобы они были неосуществимы.