"А.Ф.Кистяковский. Исследование о смертной казни " - читать интересную книгу автора

убежищах сельского человека он бывает причиною ужасных беспорядков. В то же
время, по уверению другого писателя XVIII в., Пасторе, законы против
богохульства, оскорбления святыни, клятв, ересей, святотатства почти
оставались без исполнения; судьи не осмеливались их применять во всей их
полноте и строгости. Даже в Испании, классической стране сожжения еретиков и
волшебников, со второй половины XVIII столетия мало-помалу угасают костры, и
святая инквизиция ограничивается более мягкими наказаниями. Тогда как в
конце ХV столетия в год сжигали по 2 тысячи еретиков, с 1746 по 1757 г.
сожжено было только 10, с 1758 по 1774 г, только 2, с 1774 по 1783 г, - тоже
2; a с этого времени в Испании совершенно прекращаются смертные казни за
религиозные преступления, хотя кровавые законы и святая инквизиция остаются
до начала XIX столетия. Таким образом, не Монтескье, не Беккариа были
виновниками прекращения или, лучше сказать, фактической отмены смертной
казни за преступления против религии, а видоизменение религиозных верований,
совершавшееся в европейских обществах; уже источник смертных казней за
религию начал совсем иссякать, когда Монтескье и Беккариа, эти носители и
тонкие толкователи идей своего времени, являются со своею аргументациею и
наносят окончательный удар религиозному фанатизму.
Подобным же образом раньше появления решительного отрицания смертной
казни вообще или, по крайней мере, помимо этого отрицания совершается
мало-помалу фактическая отмена этого наказания за преступления против
нравственности. И эта постепенная отмена также шла параллельно с
видоизменением соответствующих общественных отношений и взглядов на них.
Выразители общественного мнения, писатели-криминалисты до и после Беккариа,
которые не восставали против смертной казни вообще, энергически протестовали
против применения этого наказания за преступления против нравственности. Тот
же Монтескье провозгласил, что наказания за преступления против
нравственности, которые содержат в себе нарушения общественной безопасности,
должны состоять, как того требует природа вещей, в следующем: в лишении
выгод, которые общество соединяет с чистотою нравов, в штрафах, в стыде, в
принуждении скрываться, в публичном бесславии, в изгнании из города и
общества - словом, в наказаниях исправительных, которые достаточны для
подавления бесчиния двух полов. Потому что эти преступления происходят не
столько из злости, сколько из забвения и презрения к самому себе. Бриссо де
Варвиль о прелюбодеянии так говорит: "Прелюбодеяние не есть естественное
преступление; если оно и приносит вред обществу, то его трудно преследовать;
есть государства, которые открыто его дозволяют, есть другие, которые его
терпят, наконец, есть и такие, где, несмотря на казни, несмотря на двойную
узду со стороны религии и государства, оно часто совершается. Это
преступление есть только против нравов: если нравы чисты, прелюбодеяние
наказывается бесчестием, которое за ним следует; если нравы развращены,
преступление остается ненаказанным, наказание будет бесполезно". Ныне,
говорит он далее, смягчившиеся нравы не карают уже с такою жестокостию, как
прежде, этого преступления, которое трудно доказать, за которое нельзя
принести жалобу в суд, не покрывши себя насмешками. Общество заключило
тайный договор не преследовать преступления, над которым оно привыкло
смеяться. Другой писатель XVIII в., гр. Соден, доказавший всю неуместность
смертной казни за это преступление, говорит, что криминалисты чувствуют, до
какой степени смертная казнь за это преступление противоречит всем чувствам
и всем основным началам справедливости; но вместо того чтобы восстать против