"Г.В.Кисунько. Секретная зона: Исповедь генерального конструктора " - читать интересную книгу автора

отступлениями от ТУ, зафиксированными военной приемкой, принять и отгрузить
для монтажа на местах их будущей эксплуатации, а заводам засчитать
выполнение плана. Мне не по душе была половинчатость такого решения: антенны
с изъянцем, но на монтаж пока можно допустить, а там, может быть, еще
придется их дорабатывать или заменять? Оставался открытым и вопрос о том,
будут ли в дальнейшем приниматься другие антенны с такими же отступлениями
от ТУ. Лучше бы прямо скорректировть ТУ, и тогда приемка антенн пошла бы
нормальным порядком, без подписей высоких начальников. Но кому-то, видно,
выгодно держать антенщиков в заложниках, чтобы в любой момент можно было
сказать, что станции работают плохо из-за плохих антенн, и начать на
объектах такой же крутеж, как сейчас на полигоне. Я понимал весь этот
подвох, но был убежден, что антенны рано или поздно будут реабилитированы. И
эта уверенность подкреплялась имеющимися у меня двумя техническими
протоколами, подтверждающими, что корректировка ТУ не повлияет на качество
работы антенн в составе станций. Правда, меня настораживало, что Калмыков и
Расплетин устроились немного в стороне от остальных и обсуждали отдельные
места текста, уже не раз ими перечитываемого.
В кабинет вошел Рябиков, поздоровался со всеми сразу, сел во главе
стола, спросил:
- Все ознакомились с документами? Есть замечания? Или будем
подписывать? - Он обвел всех взглядом, в конце задержав его на сидевших
особняком Калмыкове и Расплетине.
- Можно подписывать, - как бы за всех ответил Куксенко.
- Наш министр Дмитрий Федорович Устинов согласен подписать эти
документы, - сказал Савин.
- Тогда прошу приступить. Не забудьте, товарищи, - все четыре
экземпляра.
Когда все подписи были поставлены, Рябиков сказал:
- На этом закончим. Сегодня в двадцать два ноль-ноль всем быть у
Лаврентия Павловича.
До этого вызова к Берия я ни разу не был в Кремле, не знал, с какой
стороны и через какие ворота туда можно попасть, а тем более как пройти к
Берия. Чтобы навести справки по этому вопросу, я позвонил Павлу Николаевичу
Куксенко, а он вместо ответа просто предложил поехать вместе, в его ЗИМе.
Ехали молча. У Павла Николаевича был постоянный пропуск в Кремль, но и мне
не пришлось выписывать пропуск: везде на постах были списки, по которым
солдаты, проверив документы и взглянув на часы, пропускали участников
назначенного у Берия сбора. С любопытством новичка я рассматривал и
Кремлевскую стену изнутри, и здания за нею, вдоль которых пришлось проходить
к угловому подъезду здания Совмина. Гардероб, вестибюль, два полукружных
лестничных марша, ведущих на второй этаж, мягкие ковры, от которых
скрадываются шаги в коридоре. Где-то здесь много раз проходил Ленин,
наверное, недалеко кабинет Сталина. Здесь на каждом шагу, каждая пядь -
живая история. Здесь вершатся чохом судьбы миллионов людей от одного лишь
слова, сказанного устно или написанного в виде резолюции в левом верхнем
уголке какой-нибудь бумаги. Судьбы таких, как я и мой отец, министров и
полководцев.
И странное дело - я не ощущал никакого чувства приподнятости,
торжественности, какое, кажется, должен был испытывать, ступая впервые по
кремлевской земле, по коридорам с дверями, на которых начертаны звучные