"Диана Кизис. Последний штрих " - читать интересную книгу автора

так что слышно было, как бряцают ее бусы, и разглядывая мое последнее
полотно, на котором маслом был изображен мертвый попугай нашей соседки. - Ты
подняла очень серьезную тему. Удобства становятся главными жизненными
ценностями. Только подумай, Джесси: мать-земля недовольна тем, как мы живем,
и начинает выказывать свое осуждение. Это ты хотела передать в своей
картине, не так ли?
- Типа того, - бормотала я.
- Возможно, стоит добавить сюда образ целительной энергии, - предлагала
миссис Колдеруэлл. - Продумай еще раз цвета, освещение. Найди баланс.
Поняла?..
Как ни странно, иногда я и вправду понимала, что она имеет в виду.
Я с нетерпением ждала второго учебного полугодия, чтобы попасть в
художественный класс Марины Флук. Я была наслышана о ее гениальности - одна
из ее картин в 1992 году даже попала на биеннале Уитни, а другие ее работы
украшали галереи таких городов, как Финикс, Портленд и Денвер. Это произвело
на меня огромное впечатление.
На первое занятие студентам было велено принести портфолио. Помню, Флук
очень заинтересовалась студентом по имени Роджер Копловиц, который додумался
изобразить на пластиковых продуктовых пакетах план фашистского
концентрационного лагеря. Профессор Флук обходила класс, шлепая сандалиями
по заляпанному краской бетонному полу, и оттягивала высокий воротник своего
черного свитера, который сливался с ее волосами цвета воронова крыла: сразу
не поймешь, где кончается ее шевелюра, а где начинается свитер. Я думала,
что ей понравится моя работа, понравилась же ей задумка Роджера, в которой
явно прослеживались элементы массовой культуры!
Добравшись до моего портфолио, Флук перелистала пару страниц, затем
нарочито мягко положила мне руку на плечо и сказала:
- Некоторые из нас уже вплотную подошли к пониманию истинного
искусства, другим же еще предстоит долгий путь. Но не волнуйся. - Она
похлопала меня по плечу. - Я сделаю из тебя настоящего художника.
Я советовалась с Флук по поводу каждой новой картины в надежде, что
обрету уверенность и дерзость, столь необходимые истинному мастеру. Но чем
больше я спрашивала, тем больше вопросов у меня возникало. Чем сильнее
старалась я ей угодить, тем большее раздражение вызывали у нее мои работы.
- Нет! - вскричала она как-то раз, когда я старательно вырисовывала
гениталии на обнаженной мужской фигуре. - Если ты не чувствуешь страсти к
тому, что рисуешь, - класс, внимание сюда! - если ты не испытываешь страсти
к пенису, то не рисуй его. Просто, - она выхватила у меня карандаш и
замазала яичко, которое я тщательно штриховала целых полчаса, - затемни его,
и все дела!
- Эта твоя Флук - бездарность и стерва, каких мало, - высказалась Брин,
когда мы вечером встретились в студенческом кафе "Синк". - Не верь ей,
Джесси. Кто-кто, а уж ты-то питаешь чрезвычайную страсть к пенису.
Сесил кивнула, сверкнула зелеными глазами и протянула мне кусок пиццы.
- Не слушай ее, Джесс. Она сама не знает, что мелет. Брин предложила
узнать у администратора, можно ли
бросить этот курс и взять его в следующем семестре, когда живопись
будет вести другой преподаватель.
- Ты что, предлагаешь ей сдаться? - возмутилась Сесил и уронила свой
кусок пиццы на тарелку, заставив обернуться пару воздыхателей за соседним