"Юрий Кларов. Арестант пятой камеры" - читать интересную книгу автора

белых. После Омска Пятая армия вступила в сплошную полосу тифа...
Благодаря стремительным темпам наступления, уже через несколько дней
после захвата Омска бывшая столица Колчака перешла в разряд тыловых городов.
Рабочие Первого литейно-механического, автомобильного завода "Энергия"
и омские железнодорожники, поднявшие восстание против Колчака во время боев
за Омск, сдали свое оружие в комендатуру. Часть из них вступила в Красную
Армию и была отправлена на фронт, другие приступили к работе.
В коридорах только что созданного ревкома толпились ходоки от
крестьянских съездов, руководители партайных и профсоюзных ячеек,
представители комбедов, волисполкомов и волостных ревкомов, владельцы
магазинов, бань, лавок, лекторы, артисты, чиновники, учителя, инженеры,
техники. Тут же можно было встретить и бывших солдат белых армий. Пленных
оказалось так много, что Реввоенсовет Пятой решил распустить по домам тех,
кто был принудительно мобилизован и не скомпрометировал себя участием в
зверствах, а таких было немало... Теперь пленные оформляли в ревкоме
документы и готовились к отъезду. Некоторых из них ревком направлял на
работы по восстановлению разрушенного войной хозяйства, другим
предоставлялась возможность искупить свою вину на фронте, в рядах Красной
Армии.
Чрезвычайные уполномоченные наркоматов вместе со штабными и
ревкомовцами подсчитывали трофеи и ежедневно сообщали в Москву сведения о
захваченных у белых паровозах, станках, о вывезенном с Урала заводском
оборудовании.
Радостно-возбужденный уполномоченный Наркомпрода, приплясывая от
нетерпения возле старенького аппарата Юза, осевшим от простуды голосом
кричал дежурному телеграфисту, еще вчера числившемуся среди военнопленных:
- Приготовились, товарищ?
- Так точно, ваше превосходительство!
- Передавайте: "Сегодня героическому пролетариату Москвы отправлено
полторы тысячи туш крупного рогатого скота... В шкурах... Впрочем, "в
шкурах" можете не передавать... Налажена бесперебойная доставка с приемных
пунктов хлеба... Завтра будет отправлен состав американских консервов".
А на противоположной стороне улицы, в двухэтажном особняке с лепными
украшениями, шел сбор пожертвований в фонд Третьего Коммунистического
Интернационала и в пользу голодающих рабочих Москвы и Петрограда, а на
втором этаже того же особняка сухопарый и жилистый военный в пенсне читал
лекцию для трудящихся Омска о международном положении.
У дверей хлебной лавки шумела разношерстная толпа. Мелькали ватники,
зипуны, сибирские поддевки, бекеши, платки работниц и меховые шапочки бывших
чиновниц, бывших офицерских жен, бывших дам, а ныне нетрудового населения
города Омска... Тут же подъехавший на санях бородатый чалдон, исполнявший по
ночам тифозную повинность, торговал у худосочной барышни роскошный
граммофон. Бородач впервые видел эту загадочную и хитрую штуку и поэтому не
знал, сколько за нее предложить - три фунта сала или четыре?
Немного поодаль, на перекрестке, опасливо поглядывая по сторонам,
красноармеец из хозяйственной роты менял отрез красного сукна на самогон.
Это сукно в неисчислимом количестве было захвачено в одном из обозов белых.
И теперь почти все командиры 27-й дивизии, отныне называвшейся "Омской",
щеголяли в красных галифе и гимнастерках. Такая же гимнастерка была
преподнесена и командарму.