"Бернар Клавель. Малатаверн [H]" - читать интересную книгу автора

опаздывать. А если вдруг встретимся днем, то уж будь добр: "Привет, как
дела", и все. Сам понимаешь: ни к чему лишний раз крутиться всем вместе.
- Ладно, договорились.
Кристоф протянул было руку, но Робер вновь спросил:
- А что, сыры можно сразу продать, не выжидая?
- Чего тут дожидаться? Чтоб они протухли? Кристоф засмеялся, но Робер
гнул свое:
- Если старик обратится в полицию, легавые сразу начнут вынюхивать...
Кристоф так и закатился:
- Нет, честное слово, ты шутишь! Неужто ты и впрямь думаешь, что
легавые поднимут на ноги весь кантон из-за такого пустяка? И потом, скажу
тебе по секрету, мне кажется, что одну головку сыра никак не отличишь от
другой, а?
Видимо, вино наконец подействовало: Кристоф все смеялся, смеялся...
- Хватит веселиться, - остановил его Робер, - нас могут услышать.
- Сам же меня и рассмешил! Ладно, иди ложись, видно, выпивка тебе не
в удовольствие - жандармы мерещатся на каждом шагу.
Робер не стал настаивать. Они пожали друг другу руки, и Кристоф
зашагал через площадь к магазину с закрытыми ставнями. Робер постоял,
глядя ему вслед, и свернул в тупик.
Там было темнее, чем на площади. Луна освещала лишь верхние окна
некоторых домов по левой стороне. В лунном свете стекла отливали серебром,
но нигде не было видно ни огонька.
Вдруг из подворотни выскочил кот и в два прыжка перебежал дорогу.
Робер подпрыгнул от неожиданности, потом замер и стал наблюдать, как кот
пролезает под калитку, касаясь брюхом земли и задрав зад, поджимает, а
потом вытягивает задние лапы.
Робер зашагал к дому. Эхо его шагов, отражаясь от домов, опережало
его самого. Он пошел медленнее, прижимаясь к стенам, где земля была
помягче. Вскоре он дошел до конца тупика, где находился его дом,
приготовил ключ и осторожно поднялся по каменной лестнице, придерживаясь
за холодный железный поручень. Отворяя дверь, он чуть приподнял ее, чтобы
не скрипнули петли; едва притворив ее за собой, он замер и прислушался.
Простояв так несколько секунд, Робер зажег зажигалку, поднял ее повыше и
заглянул в коридор, оклеенный грязными, вздувшимися обоями. Велосипед отца
стоял на месте. Там, где руль прислоняли к стене, из-под содранных обоев
виднелась штукатурка.
Робер погасил зажигалку, разулся, снова чиркнул кремнем и босиком
медленно двинулся к внутренней лестнице. Прислушавшись, он стал
подниматься наверх, не забыв перешагнуть четвертую и седьмую ступени,
самые скрипучие.
Еще с лестницы он услыхал ровное дыхание отца. Стараясь не наступать
на скрипучие половицы, Робер добрался наконец до своей комнаты. Там он
уселся на постель, погасил зажигалку и разделся.
В чердачное окно лился лунный свет, освещая кусок стены и образуя на
полу треугольник, на который падала тень от крюка.
Улегшись в постель, Робер долго глядел на пятно света. Стена была
видна четко, до мелочей: вон змеилась тонкая трещина, похожая на
извилистую тропинку, а там, подальше, легкая паутина цеплялась за
щербинистые выступы известки. На других стенах, тонувших в полумраке,