"Василий Степанович Клепов. Четверо из России ("Четверо из России" #2) " - читать интересную книгу автора

плетью, приказав идти в амбар.
Мы снова легли спать голодные. Но когда стемнело и замок уснул, в
нижней смотровой щели, как и вчера, прошептали:
- Приподнимите крайнюю половицу справа. Там хлеб и мясо.
- А ты кто? - тихо спросил я.
- Ваш друг, - ответил таинственный голос.
- Но кто?
- Скоро узнаете, - торопливо сказал человек, назвавшийся нашим другом,
и убежал легкими шагами.
Одна доска в полу действительно легко открывалась. Под ней, у самой
стенки, мы обнаружили два небольших сверточка: в одном - хлеб, в другом -
мясо. И то и другое разрезано на три равные части. Определили и путь,
которым таинственный друг переправил нам пищу: он просунул ее в отдушину,
какие делаются под полом для вентиляции.
Я тщательно ощупал тряпки, скрывавшие продукты, но больше там ничего не
было.
- Хоть бы бумажку какую написал, - проговорил я, уписывая еду.
- Наверно, боится... А вдруг записка попадет Камелькранцу или Птичке, -
сделал предположение Димка.
Кто же все-таки он, наш неизвестный заботливый друг? Может быть, Груня?
Больше никто ведь не понимает русский язык!

ДРУЗЬЯ


Вся жизнь была б безрадостной и тусклой,
Когда б на свете не было Москвы.

М. Исаковский. "Москва"

На следующее утро Камелькранц, придя в амбар, велел собираться на
работу. Он швырнул нам три пары деревянных колодок и дал понять, что мы
должны обуться.
Левка надел эту "элегантную" обувь и, притопнув, воскликнул:
- Вот мокасины так мокасины, правда, Молокоед?
Он выскочил из амбара и, подняв вверх руки, начал отплясывать что-то
вроде барыни или чечетки, громко пришлепывая дощечками по асфальту.
Поляки, уже собравшиеся у стола, смеялись и, переговариваясь, смотрели
на Левку. Среди них была и наша красавица Груня. Услужливо, как настоящие
рыцари, пленные бросались выполнять каждое желание русской девушки. А Груня,
робкая и смирная, застенчиво улыбалась и все время смотрела на нас.
"Она!" - подумал я, вспомнив ночные визиты нашего доброго друга.
Луиза вынесла кофе и стала разлизать его по тарелкам. Широкоплечий
черный Копецкий5 стоявший рядом с Груней, вытащил откуда-то табуретку и
ловко подставил ее девушке. Она поблагодарила его взглядом и осталась
стоять.
Откуда ни возьмись выскочил Камелькранц и ожег поляка плетью:
- Ты что разыгрываешь из себя рыцаря? Кто тебе разрешил унести табурет?
Я удивился бешенству горбуна: чем так не понравился ему Копецкий,
который проявил уважение к Груне? Да и все поляки, видимо, были удивлены.