"Михаил Клименко. Ледяной телескоп (Авт.сб. "Ледяной телескоп")" - читать интересную книгу автора

В это время исполин погрузился в воду, перевернулся и головой вниз стал
опускаться ко дну. Ощущение у меня было какое-то необычное, удивительное:
то мне устойчиво казалось, что это именно я, "сам я", приближаюсь ко дну,
а исполин сидит на берегу - огромный, каким и был; то все наоборот...
Ощущение было примерно такое, какое бывает, когда известная улица или
дорога где-то и окружающие предметы, к которым подойдешь или подъедешь с
непривычной стороны, оказываются расположенными "не в том, не в
действительном" направлении. И никак "не поставить, не обернуть"
окружающее в верном направлении. Пока какая-то реалия, штрих, связывающий
представления с действительным миром, вдруг, в мгновение ока, не
восстановят справедливость...
Меня охватывала прохлада - все более острая с приближением исполина к
дну моря. Чем глубже он погружался, тем холодней становилось мне. У меня
захватывало дух. Да и дышал-то я принужденно, прилагая немалые усилия. И,
несмотря на частые и глубокие вдохи и выдохи, я испытывал все признаки
асфиксии, легкого удушья, как будто мне не хватало воздуха.
- Ну как, достиг он дна? - спросил меня Кобальский.
Я в ответ лишь отрицательно покачал головой и глядел на него, стиснув
губы.
- Достиг дна? Ничего нет?..
Я молчал, почему-то ничего не мог сказать.
- А, ну понятно! Ваша связность... Дыши принудительно! Чего
задыхаешься-то? - засмеялся он.
Когда исполин, отфыркиваясь, вынырнул, я сказал:
- У дна, оказывается, холодная вода.
- Ничего, ничего! - успокаивал меня Кобальский. - Привыкнешь.
Через полчаса мне стало холодно. Я давно вышел из тени. Чтоб не
замерзнуть еще сильней, снял рубашку и с удовольствием подставил тело
солнечным лучам. Теперь две крайности - холод и горячие лучи -
одновременно обжигали мое тело. И холод преобладал, очевидно, потому, что
исполин был слишком велик по сравнению со мной и поэтому во мне
"концентрировалось" слишком много холода. У меня уже было такое ощущение,
что я болен.
Поиски телескопа продолжались до самого позднего вечера.
Хотя я почти весь день ничего не делал, к закату я смертельно устал. В
тело влилась какая-то свинцовая тяжесть. Исполин не обращал на меня
внимания и без устали продолжал нырять. Я не знал, что мне теперь
предпринять. Заставить его вернуться на берег я никак не мог. А
недомогание все усиливалось...
Наконец телескоп был найден. К величайшей, неописуемой радости
Кобальского.
С немалым удивлением увидел я, как из моря с большим ярко-желтым
цилиндром в руках выходит мой двойник. С цилиндра свисали стропы, а за
стропами, наполняясь водой, тяжело парусил купол огромного зеленоватого
парашюта.
Удовлетворенно, счастливо улыбаясь, исполин осторожно неподалеку от
воды опустил драгоценную ношу, отошел и устало сел.
Телескоп, колонна длиной около восьми и диаметром не менее трех метров,
был ярко-желтого цвета, очень яркого, как лепестки подсолнуха. В глубине,
в обоих торцах цилиндра покоились очень толстые стекла. По крайней мере,