"Николай Климонтович. Мы, значит, армяне, а вы на гобое " - читать интересную книгу автора

стенках с хрусталем, коврах, коллекции идиотских моделей машинок на
серванте, цветастых напольных вазах, каких-то кустарных чеканках с
джигитами, на видном месте - кожаного колчана с позолоченной бляхой,
набитого не стрелами Амура, но шампурами для шашлыков, и невообразимо
бездарных пейзажах на стенах был какой-то особый уют. Напротив, намеренная
аккуратность хозяйки, какая-то казенная чистота - такая случается в справных
крестьянских избах нестарых бобылок - делали дом как бы нежилым; даже газеты
генерала - он отчего-то предпочитал еженедельные издания - всегда лежали на
одном и том же месте, очечник сверху, будто никто на самом деле эти газеты
не читал. Но Гобоиста все равно притягивала сама регулярность жизни, ее
размеренность при южном гостеприимстве хозяев, их приверженность традиции.
Надо было видеть, как генерал с улыбкой щелкает замочком бара и достает
бутылку грузинского - он предпочитал Енисели - коньяка: всякое движение
отработано, как у гимнаста, вкусное рассматривание напитка на свет, особые
рюмочки, особый ритуал разливания, велеречивые льстивые тосты, между
которыми - вечность и дорогая колбаса, икра и тонко порезанный лимон, - и
было не угадать, когда хозяин сочтет своевременным разлить по второй. Из
этого порядка никак невозможно было выпасть...
Через три года, прошедших после их знакомства, Анна переехала к
Гобоисту.
А еще лет через семь у Гобоиста случился бурный роман с собственной
студенткой, очаровательной курносой пигалицей, годившейся ему в дочери и
смотревшей ему в рот. Но когда он увидел, что зашел далеко, что с Анной дело
идет к разрыву, спохватился, запаниковал, потому что вдруг понял, что так
долго бывшая рядом с ним уже немолодая подруга - тот самый палец, о котором
Николай Ростов говорил, что его замечаешь, лишь когда отрежут; он порвал с
малышкой и женился на Анне по всей форме. И получилось, что из пятнадцати
лет знакомства законной женой она являлась только пять.

5

Этих лет Гобоисту с лихвой хватило.
Потому что, сколь ни считал он себя искушенным в делах сердечных, как и
многие легкомысленные мужчины, наивно полагал, что за десять лет хорошо
узнал свою будущую супругу и может на нее положиться; что и впредь она будет
ублажать его, снисходить к капризам, закрывать глаза на мелкие грешки и во
всем потакать.
Вышло все, разумеется, прямо наоборот.
Впрочем, причина была не только в походе в загс. Так случилось, что
буквально за месяц до свадьбы на его невесту обрушилось наследство долго
болевшей и, наконец, преставившейся вдо2вой бездетной тетки. Обрушилось - не
точное слово, тетка давно хворала, племянница возила ей продукты, потом
устраивала в больницы, но старуха была не без капризов, с хорошим здоровым
сердцем, могла протянуть еще много лет, какая блажь ей вскочит в плохо
соображавшую голову, никто не мог предсказать. К тому ж ее завещания никто
не видел. Но все сложилось как нельзя лучше, старуха как-то мигом
окочурилась в собственной постели, и под венец невеста Гобоиста шла уже
отнюдь не бесприданницей.
К слову, позже она подозревала Гобоиста в корысти. Будто бы именно
из-за этого приданого: двухкомнатной квартиры в одной из сталинских